— Гм… Так-то легче всего сказать — не намерен! Риск мой, и расходов чертова уйма… — Вайда плюхнулся в кресло, стоявшее рядом с письменным столом.
Селеши нагнулся к нему и так близко придвинул лицо, что Вайда увидел снова только его влажный прищуренный левый глаз.
— Глупый вы человек! — тихо сказал капитан генерального штаба. — У вас у одного, что ли, будут расходы?
— Гм… гм… гмм… словом…
— Никаких «словом»! Об этом, я уже сказал, разговаривать не будем! Ни со мной, ни с кем другим! Ни сейчас, ни позже!
— Понял… — пролепетал Вайда.
— Ничего вы не поняли! Молчать надо! Вы были солдатом?
— Не-е-ет… В 1903 году меня признали негодным. Плоская стопа… сердце…
Селеши отстранился. Выдвинул ящик стола, заглянул в него.
— В будущем месяце, 27 октября, ваш возраст подлежит призыву. Призыв будет настоящий — военного времени!
— Да неужели? — Вайда весь похолодел. — Но у меня сердце…
— Во время войны, дружок, коли мы захотим, сердца у всех будут здоровые… А уж тем более ноги… Но в интересах ведения войны незаменимых работников, глав предприятий и прочих нужных людей мы освобождаем от службы в армии…
— Ладно! Так пусть будет тридцать пять и шестьдесят пять процентов.
Селеши пренебрежительно махнул рукой.
— Ладно! — воскликнул Вайда. — Вы гарантируете пятьсот тысяч оборота в месяц?.. Все в порядке! Принимаю ваше предложение.
Относительно того, что покупать и что поставлять, Селеши разъяснил:
— Покамест покупайте все, что можно, — качество неважно. Чем оно хуже, тем больше разница между счетами. Маклеров можете уже нанимать. В задачу их входит только розыск товаров. Ничего другого. Поняли? Завтра утром ждите моего уполномоченного. А теперь, милый господин директор, пожелаем друг другу спокойной ночи, — и Селеши протянул руку Вайде.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
знакомит читателя с потребностями венгерского солдата в сецессионных обоях, в канифоли и кружевах. Кроме того, в ней случается чудо: г-жа Фицек признает правоту мужа
1
Не прошло и десяти дней, как комиссионное акционерное общество «Патриа» было учреждено и сразу же приступило к деятельности. Контора его открылась в трехкомнатной квартире дома № 36 по бульвару Йожефа. Поставки развернулись вовсю. Помимо доходов, которые во много раз превзошли все расчеты, Вайда одержал и первую моральную победу, послужившую впоследствии основанием для учреждения филиала: он без всяких трудностей с помощью камергера его величества короля и императора освободил от военной службы и «незаменимого» Игнаца Селеши.
Вайда мобилизовал всех, с кем он когда-либо имел дело.
Почта принесла письмо и г-ну Фицеку. Это было утром в воскресенье, когда семья была в сборе, — все сновали и суетились в комнате и на кухне; казалось, будто детей вдвое больше, чем на самом деле, и удивительно было только то, как они тут все умещаются. Пишта, напевая вальс «Голубой Дунай», готовился в цирк. (Г-н Фицек, правда, облюбовал уже три места, куда можно отдать в учение Пишту, однако окончательного решения не принял.) Мартон, заткнув пальцами уши, читал у окна «Жизнь Бетховена»… «В тот момент, когда тема радости вступает впервые, оркестр сразу смолкает и воцаряется внезапная тишина; это-то и придает вступлению голоса такой таинственный и чисто небесный характер… Весь род людской, трепеща, воздевает руки к небу, устремляется к Радости, прижимает ее к своему сердцу». Отто брился, попеременно надувая худые щеки. Банди, сидя на полу, раскладывал фантики. Те, которых у него было по два, по три, как, например, «Шампанское Терлей», он откладывал в сторону; потом выбирал лишние, чтобы утром обменять их на бирже фантиков. За десяток «Шампанского Терлей» давали один фантик конфетки «Ириска». Черноволосый Бела, широко раскрыв глазенки, стоял за спиной у Банди и, уставившись на фантики, восклицал по временам: «Ой, как красиво!..» Особенно нравились ему «Ван Хуттен», «Какао Бенсдор» и «Ликер Цвакк». Банди несколько раз хватал Белу за голые ножки.