Мартон сунул руку в карман и вдруг по-детски громко рассмеялся: представил себе, что случилось бы, если б он повел отца на бетховенский концерт, чтоб «от всех бед избавить». Уж он отчебучил бы что-нибудь такое… такое… «Завтра, Берта, свари скрипичную сонату с барабанным боем и зажарь на второе полтора килограмма трубного гласа…» Мартон еще и еще раз громко засмеялся.
«На него и сердиться-то нельзя, — подумал он. — Ведь все с каждым днем дорожает… Купить ничего не купишь… А нас восемь человек!.. Денег нет… Отец боится, что его в армию заберут. А что мы будем делать тогда?.. Ну, понятно, сейчас война… Она кончится, разумеется… Мне очень жаль его… И все-таки он не прав… Нет ничего прекраснее музыки… Я… я… я…»
Мартон пришел домой и доложил, что в доме № 36 по бульвару Йожефа есть контора и на стене дома, возле ворот, висит стеклянная дощечка с надписью: «Комиссионное интендантское общество. Шандор Вайда».
— Берта! — крикнул г-н Фицек. — Берта! Я, должно быть, отверчусь от армии… Такое письмо… «Патриа»… Какой сегодня день?.. Когда будет четверг?.. Ты как следует почисти мой праздничный костюм… Бензином… Скипидаром… Я уж погляжу, как ты постаралась, и, коли найду хоть пятнышко, все тарелки твои расколочу… Крахмальный воротничок есть у меня?.. Где мой черный галстук? Ах, он на тебе, господин строитель? Сейчас же сними его! Один приличный галстук в доме, и он надел его! Для тебя пока что и шнурки от башмаков сойдут… господин инженер! «Патриа»!.. Акционерное общество!.. А. О.! «В соответствии с вашими способностями…» — пишет директор, то есть акционерное общество. Акционеры, видно, знают… — он хотел сказать: «что я дельный человек», но как ни ломал голову, никак не мог догадаться, о чем пойдет речь, и поэтому закончил так: — Знают, что я патриот. Ну, теперь-то уж я ухватил счастье за хвост… А еще твой сын Мартон — он ведь у нас образованный — утверждает, будто сны ничего не значат. Вот ночью, во сне, я наступил на кучу… На, съешь! — обернулся он к Мартону.
Мартон не знал, должен он съесть свою образованность или . . .? Но он предпочел не уточнять вопроса, ибо от отца всего можно ждать, ему недолго было ответить и так: «Можешь съесть и то и другое!»
3
Волнение в семье с каждым днем все нарастало. В четверг г-н Фицек был одет уже к семи часам утра. Его башмаки на резинке почистила сперва жена, потом Пишта, и, наконец, он сам намазал их гуталином и натер до блеска суконкой. Все было в порядке, только знаменитый черный галстук то и дело вылезал из-под двойного крахмального воротничка. Каждый раз приходилось снимать воротничок, снова вкладывать в него галстук, и от этой длительной процедуры на белой поверхности воротничка обозначились отпечатки пальцев.