Мимо проплывали ворота, магазины, дома, над ним сияло осеннее солнце. Люди толкали погруженного в чтение подростка. Раз даже выбили книгу из рук. Он нагнулся, поднял ее, сдул пыль и не оглянулся даже посмотреть, кто его толкнул. «Родина моя, — бежали дальше озаренные солнцем строки, — чудесный край, где я увидел свет, она все так же прекрасна для меня и все так же явственно стоит перед моими очами, как в тот день, когда я покинул ее». Мальчик опустил руку и так и пошел, рассеянно размахивая книгой. «Конечно, человеку кажется прекраснее всего то место, где он родился. — размышлял Мартон. — Потому что там ему все знакомо. Я здесь даже с закрытыми глазами найду дорогу к дому. Потому что все улицы знаю наперечет. Понятно, что ему — Бетховену, родина представлялась такой же прекрасной, как мне Будапешт, Гёдёллё, Сентмартон, гора Геллерт, Дунай, улица Нефелейч… Городской парк… Но почему же он не вернулся домой? Я бы обязательно вернулся. Неужели бывает и так, что человек не может обратно вернуться? Непонятно… А дома так хорошо!» И мальчик ловил глазами, губами, всем лицом нежные лучи осеннего солнца, бредя почти в полудреме, полузакрыв глаза, по проспекту Ракоци. Он шел и качал головой. «Я даже вообразить себе не могу, что вот когда-нибудь уеду отсюда…» Он дошел до бульвара Йожефа. Бросил взгляд на часы, прикрепленные на верхушке афишного столба. Как раз в этот миг прыгнула большая стрелка: «Половина двенадцатого». Он перешел на другую сторону бульвара. «Я разделяю мнение Вальтера, — читал Мартон, — что несколько мушиных укусов не могут задержать пылкий бег ретивого коня». Потом он читал о том, как падал снег и какая была метель, когда умер Бетховен. «Умер… ладно… умер. Но почему обижали его, пока он жил, — прошептал мальчик, — вместо того чтобы любить?.. Жаль, что я не жил тогда… Я пошел бы к нему и сказал: «Я тоже хочу сочинять музыку… Возьмите меня к себе…» И защитил бы его…» Мечтательные, почти девичьи глаза Мартона расширились, он будто взрослее стал вдруг на десять лет. Окинул все грозным взглядом. «Неужели правда: так много равных людей на земле?» — ломал голову Мартон. И вот, наконец, он оказался перед домом № 36 по бульвару Йожефа. На свежепокрашенной стеклянной вывеске он прочитал: «Комиссионное интендантское акционерное общество «Патриа». Шандор Вайда».
— Ну вот, — пробурчал Мартон, — вот и вывеска. А папа всегда сомневается. Это нехорошо. Будто все врут…
Мальчик повернул обратно. Теперь он уже торопился. Проголодался. В двенадцать часов дома обедают. Он прочел еще одну строчку в книге: «Кто мою музыку поймет, от всех бед избавится…»