Он развернул пакет Фифки. Вынырнули такие же два куска хлеба. Рука Мартона замерла на миг, мальчик нагнулся, оглядел их и потом медленнее, чем в первый раз, раскрыл слипшиеся куски хлеба.
— Хлеб с маслом, — сказал он тише и поместил их рядом с предыдущими кусками.
Следовал пакет Петера Чики. Прежде чем взяться за веревочку, Мартон глянул на Чики, но тот ответил ему равнодушным взглядом. Мартон разорвал пакет.
— Хлеб с маслом… — проговорил он, запинаясь.
Ребята рассмеялись.
Мартон схватил пакет Тибора. И так как не мог сразу развязать веревку, нетерпеливо рванул ее в сторону и вытолкнул из нее завернутые в газетную бумагу куски хлеба.
— Хлеб с маслом! — хором заорали ребята, уже корчась от смеха.
Мартон обиделся.
— Ну и что ж?.. Может, вас хлеб с маслом не устраивает? Чего смеетесь?
Мгновенье спустя и он засмеялся.
— В таком случае, — и он начал развязывать свой пакет, — это тоже хлеб с маслом! — сказал он гордо, будто таким образом вопрос о «разнообразном завтраке» благополучно разрешился. — Что ж, начнем! — крикнул он и хлопнул по столу так, что все бутерброды подскочили. — Пусть каждый возьмет свой хлеб и, чтоб не обидно было, запьет его водой! Если в эту воду напустить углекислого газа, бутылка будет стоить десять филлеров, а здесь пьем даром… Правда, Фифка?
Ребята налегли на еду. Мартон отламывал кусочки и один за другим клал их в рот, аппетитно работая челюстями и без умолку толкуя о том, что они уже отдыхают, притом в самом шикарном месте. Ведь санаторий «Фазан» неподалеку отсюда. А там самая дрянная комнатенка стоит шесть крон в день. Здесь же ничего не стоит, хотя воздух тот же, а вода еще лучше, чем в «Фазане».
— Кому нужна комната, когда можно быть на вольном воздухе в окружении прекрасной природы? — спросил он ребят.
— А если дождь пойдет? — спросил Лайош Балог.
— Перестанет! Пока еще всегда переставал! — И Мартон так весело рассмеялся, что даже Лайош улыбнулся.
— Но там кормят пять раз в день! — заметил Петер Чики.
— Велика важность! — Мартон пожал плечами. — Когда придем в лес, скинем рубашки, разляжемся на траве и будем греться на солнышке. По правую руку от нас кукурузное поле, по левую — виноградник. Закроешь глаза, протянешь руку и — сорвал гроздь! Ешь хоть еще сто раз в день… Санаторий?! — бросил он пренебрежительно, сметая со стола крошки и отправляя их в рот. — Тоже мне великое дело!
А могучий Петер Чики не сводил глаз с хлеба, который все уменьшался. Он горестно посмотрел на друзей. И взгляд его будто говорил: «Да разве я виноват, что вырос таким большим, а хлеба с маслом меньше, чем мне нужно?» Бедняга Петер никак не мог взять в толк, почему так быстро исчезает хлеб. «Я ведь еще и есть-то не начал!» Он склонил голову набок, как собака, которая хочет что-то понять, но не может, и так смотрел на остаток хлеба с маслом. Потом встал, подошел к источнику. Выпил стакана три воды, чтобы выиграть время, прервать еду, иначе еще мгновенье» и хлеба как не бывало. От ледяной воды стенки стакана там, где к ним прижимались теплые пальцы парня, покрылись жемчужной росой. После каждого стакана воды Петер ревел: «У-у! У-у!»