«Товарищем зовет… — мелькнуло в голове у старика. — Беда!» — И он встал, тем более что уже и второй и третий раз прозвучало все более нетерпеливое: «Товарищ Лисняи… товарищ Лисняи!»
Пожилой служитель загнул газету, накрыл ею ужин, а на краешек бумаги положил свинцовые отливки. Подойдя к дверям редакторского кабинета, постучал: ему, даже если зовут, положено стучаться. Он вошел.
Геза Шниттер сидел за письменным столом лицом к двери и, хотя сам несколько раз звал Лисняи, не поднял глаз на вошедшего, а продолжал скрипеть пером. Человек, незнакомый с редакционными порядками, на месте Лисняи мог бы подумать, что он ослышался и никто его не звал. Но старый служитель знал привычку Шниттера говорить, не отрываясь от письма, левой рукой протянуть что-то вошедшему, а потом правой, быть может, поднять телефонную трубку, начать разговор, ответить на вопросы. И все это без малейшего видимого напряжения, напротив, спокойно, словно он работает на сцене, отменно выучил свою роль и наслаждается тем, как действует на других его способность заниматься одновременно тремя-четырьмя делами сразу. Если не оказывалось других зрителей, Шниттеру достаточно было и одного Андраша Лисняи.
Старик остановился в дверях. Ждал. Смотрел на маленькую, изящную голову Шниттера, на его блестящую смуглую лысину, освещенную сбоку настольной лампой, а сверху люстрой. Шниттер писал, писал самозабвенно и, даже после того, как решился заговорить, говорил монотонно, не прекращая письма, не смотря на вошедшего.
— Это вы? — сказал он. — Возьмите два номера «Непсавы», — и, продолжая правой рукой писать, левой указал на угол стола, — я приготовил их для вас. Перепишите передовицы из обоих номеров. По возможности без ошибок. Поняли, товарищ Лисняи?.. Передовицы… — Он замолк. Перо скрипело, оставляя за собой буквы, а Шниттер, не изменив даже наклона головы, монотонно продолжал: — Когда кончите, отнесете в типографию. Метранпаж разрежет вашу рукопись и поделит ее между наборщиками, как делается обычно со срочным материалом. Пусть наборщики проставят свои инициалы и старую дату… Алло, — поднес он левой рукой дребезжащую трубку к уху и, слушая, продолжал писать. Свои указания Лисняи он давал, чуточку запинаясь, ибо аттракцион «три дела сразу» был чересчур трудный. — Изымите из… архива типографии оригинал рукописи… и пусть вместо него подошьют ваш… приложат его к материалам соответствующей даты… Алло… Да… Это я вам, Доминич, звонил… Приходите сейчас же. Жду вас… Последнее время суд не удовлетворяется словесным признанием. Авторство требуется подтверждать и рукописью. Производят даже испытания на стиль и почерк… Суд сошел с ума… Так что половину передовой соблаговолите выучить наизусть, чтобы на заседании, если начнут к вам приставать, вы могли ее повторить… Иначе ведь не согласятся упрятать вас в тюрьму.