— Поймаю на месте преступления! — пробормотал он, чуть не ползком подбираясь к ним в темноте. Лицо его было страшно.
А те двое ничего не замечали.
— Пирошка! — прошептал Пишта в спину девушки.
Она вздрогнула и обернулась к Пиште лицом. Это была не Пирошка. На Пишту уставилось лицо незнакомой «тетеньки».
— Чего тебе? — крикнула женщина.
— Пошел к черту! — хрипло бросил мужчина.
— Не они! — пролепетал Пишта и испуганно попятился назад, опасаясь, что его стукнут по голове. Повернулся только тогда, когда отошел шагов на десять.
— Не они! — прошептал мальчик. — Куда же они-то делись! Те!
Зубы Пишты с ненавистью лязгали. И только теперь охватила его настоящая тревога.
Он побежал к дому Пюнкешти. Позвонил дворнику, хотя у него не было ни гроша.
— К Пюнкешти, — бросил он взволнованно. — На обратном заплачу!
— Что случилось? — спросил дворник.
— Мой брат… — и Пишта понесся вверх по лестнице. Постучался в дверь кухни. Один раз, второй.
Наконец за дверью вспыхнул свет. Скрипнула дверь комнаты. Послышались мягкие шаги и голос жены Пюнкешти за кухонной дверью:
— Кто это?
— Я… Пишта…
Дверь отворилась. Пишта вошел.
— Что такое, сынок? — спросила Анна, она была уже в одной рубашке.
— Пирошка дома?
— Давно уже… А что такое?
— Так… — Зубы мальчика стучали. — Так…
Он не поверил и, оттолкнув мать, вошел в комнату. Жена Пюнкешти пошла за ним, высоко держа лампу в руке. Пишта глянул на освещенную кровать. Пирошка спала. Поднялся и Тамаш Пюнкешти. Спросил:
— Что случилось, Пишта?
— Простите… — Мальчик чуть не плакал. — Я… я… подумал… Что… ее трамвай задавил… Я видел…
— Приснилось тебе, что ли?..
— Не-е-ет… Да…
— Ох, уж этот мальчик! — недоверчиво покачала головой Анна. Она старалась угадать, что стряслось с Пиштой. — Да ты же промок насквозь.
— Дайте десять крайцаров для дворника… в долг, — проговорил мальчуган и, получив деньги, пробормотал: — Спокойной ночи, дядя Пюнкешти!.. Спокойной ночи, тетя Пюнкешти!.. Спокойной ночи… — пролепетал он и спящей Пирошке.
В этот миг явился и бледный как смерть Флориан. Он тоже первым делом бросил взгляд на кровать Пирошки и тихо вздохнул. Пирошка спокойно спала, обняв худенькой рукой край подушки. В уголках ее губ играла крошечная улыбка. Ей снился, может быть, Йошка Франк. Она разговаривала с ним.
Разве могло ей прийти в голову, что Пишта, обознавшись, два часа ходил следом за кем-то другим по темной, холодной, исхлестанной дождем улице?
Флориан глянул на Пишту.
И никто в этой квартире даже не догадывался, что двадцатисемилетний Флориан и тринадцатилетний Пишта нынче ночью стали однолетками по несчастному чувству ревности.