Годом раньше журналист Джордж Вирек попросил о встрече со Сталиным, но ему отказали, несмотря на то, что он был сыном одного из соратников Маркса. Потом – с «мадам Лениной» – гонорар за такие интервью мог покрыть расходы на поездку, – и вновь потерпел фиаско. Крупской не позволяли играть роль «первой вдовы»: по расхожему анекдоту, вождь пригрозил ей в случае поддержки оппозиции «назначить вдовой Ленина Фотиеву или Стасову».
Между прочим, Лайонс, проживший в Москве 6 лет, за это время собрал целую коллекцию анекдотов. В изданной после отъезда из СССР книге «Московская карусель» он приводит какие-то из них – в подтверждение мысли, что анекдот является одной из форм коммуникации в советском обществе.
За время пребывания в Советской России – с 1928 по 1934 годы – Юджин Лайонс превратился из горячего сторонника в жесткого критика советского эксперимента. О своем пути прозрения он рассказал в книге «Командировка в Утопию», уже в названиях глав которой («Аллилуйя», «Сомнения» и «Разочарование») нашли отражение происшедшие с ним метаморфозы.
«Как и многие другие, попавшие туда на крыльях надежды, Лайонс постепенно потерял иллюзии, но, в отличие от некоторых, решил рассказать об этом…» – писал Джордж Оруэлл в рецензии на «Командировку в Утопию» (которая, в отличие от самой книги, давно переведена на русский), где выделяет ее среди тех книг о сталинском режиме, «которые либо настолько тошнотворно “за”, либо так ядовито “против”, что запах предубеждения слышен за милю». «Система, описанная Лайонсом, – заметил Оруэлл, – ничем существенным не отличается от фашизма. Вся реальная власть сконцентрирована в руках двух-трех миллионов человек; городской пролетариат (теоретически – наследник революции) лишен элементарного права забастовки… ГПУ вездесуще; каждый живет в постоянном страхе доноса… “Ликвидация” кулаков, нэпманов, чудовищные процессы и… дети, которые пишут в газетах: “Я отрекаюсь от своего отца – троцкистской змеи”…»
Ему вторит Лайонс, возмущавшийся западными восторгами по поводу Советской России. Особое негодование у Лайонса вызывали те заезжие соотечественники, которые уверяли: весь этот голод, слухи о концлагерях – «все это так преувеличено…» Правда, что касается корреспонденций Лайонса из Москвы, то они мало отличались от реляций его коллег, корреспондентов иностранных газет. Объяснялось это отчасти тем, что среди них было немало сторонников советского эксперимента.
Артур Кёстлер, будущий автор «Слепящей тьмы», весь 1933 год писал из СССР благостные репортажи, хотя, по его признанию, «видел опустошительное действие голода на Украине, толпы оборванцев, семьями нищенствующих на вокзалах, женщин, протягивающих к окнам вагонов своих голодных детенышей…» Как он впоследствии признавался, ему «сказали, что все это – кулаки, которые противятся коллективизации, враги народа, предпочитающие собирать милостыню и не работать», и он принял эти объяснения.