Тем не менее был человек, которому книга Андре Жида показалась недостаточно острой. Виктор Серж писал ему, что при чтении его книги «испытывал чувство, похожее на то, которое испытывают фронтовики, получая в окопах тыловые газеты и находя в них лирическую прозу…». Ведь Андре Жид был свидетелем «последовавших за убийством Кирова массовых ссылок части населения Ленинграда, арестов многих тысяч старых коммунистов, переполнении концлагерей, – несомненно, наиболее обширных во всем мире».
Вообще-то из сегодняшнего дня книга Андре Жида и в самом деле выглядит довольно-таки безобидно. Скажем, писатель мягко журит советскую власть за то, что в стране слишком много бедных, тогда как он «приехал в СССР именно для того, чтобы увидеть, что их нет». Он называет стахановское движение «замечательным изобретением, чтобы встряхнуть народ от спячки» и одновременно немного над ним иронизирует. «На одном из заводов …мне представляют стахановца, громадный портрет которого висит на стене. Ему удалось, говорят мне, выполнить за пять часов работу, на которую требуется восемь дней (а может быть, наоборот: за восемь часов – пятидневную норму, я уже теперь не помню). Осмеливаюсь спросить, не означает ли это, что на пятичасовую работу сначала планировалось восемь дней. Но вопрос мой был встречен сдержанно, предпочли на него не отвечать. Тогда я рассказал о том, как группа французских шахтеров, путешествующая по СССР, по-товарищески заменила на одной из шахт бригаду советских шахтеров и без напряжения, не подозревая даже об этом, выполнила стахановскую норму».
Уже потом, в июне 1937 года в ответ на зубодробительную критику Жид опубликовал другую книгу – «Поправки к моему “Возвращению из СССР”», где уже оторвался по полной. В самом «Возвращении» ничего о терроре не было, а тут он, по его словам, «прозрел», в том числе благодаря сведениям, полученным от зарубежных социалистов, включая самого Троцкого.
«Если друг оказался вдруг…»
Сразу после выхода книга Жида была полностью переведена на русский язык и под грифом «секретно» направлена Сталину и всему партийному руководству. В Кремле срочно потребовали выяснить причину произошедшего с Жидом. 13 декабря написал свой отчет председатель ВОКСа Аросев, указав, что ошибкой стало «очень тесное общение» Андре Жида с Пастернаком и Пильняком.
Он и вправду общался все больше с «не теми» писателями. Сохранился рапорт осведомителя НКВД об обеде у Бабеля, основанный на услышанном им от жены писателя Антонины Пирожковой. Андре Жид во время обеда восхищался происходящим в СССР, но после Бабель ей сказал: «Он хитрый, как черт. Еще не известно, что он напишет, когда вернется домой. Его не так легко провести. Горький по сравнению с ним сельский пономарь». Так оно и вышло, по возвращении домой он написал вовсе не то, чего от него ожидали.