По свидетельству Литтлпейджа, «московские американцы без конца обсуждали русские процессы заговорщиков, начавшиеся в августе 1936 года и повлекшие за собой сотни тысяч арестов во всех частях России… Московские американцы разделились примерно поровну, пытаясь понять, были процессы о заговоре сфальсифицированы или нет. …Русские ничего не обсуждали. …Русские никогда не знают, вдруг кто-то из знакомых окажется полицейским агентом».
Самому Литтлпейджу, читавшему опубликованные протоколы второго Московского процесса (их печатали на нескольких языках), показались достоверными «признания Пятакова, где описывались его действия в Берлине в 1931 году, когда тот возглавлял закупочную комиссию», куда Литтлпейдж был приписан в качестве технического консультанта.
Пятаков признавался в контактах в Берлине с сыном Троцкого Львом Седовым. Последний, как рассказывал суду Пятаков, потребовал «только одно: чтобы я как можно больше заказов выдал двум немецким фирмам – “Борзиг” и “Демаг”, а он, Седов, сговорится, как от них получить необходимые суммы, принимая во внимание, что я не буду особенно нажимать на цены… Если это дело расшифровать, то ясно было, что накидки на цены на советские заказы, которые будут делаться, перейдут полностью или частично в руки Троцкого для его контрреволюционных целей».
Литтлпейдж хорошо помнит, что он сам делал тогда в Берлине в той закупочной комиссии. Изучая предложения, он «стал внимательно просматривать спецификации и обнаружил, что две фирмы, предложившие самую низкую цену, заменили легкие стальные основания, указанные в исходных спецификациях, на чугунные, так что будь их предложения приняты, русским пришлось бы в действительности заплатить больше». Дело в том, что чугунные основания значительно тяжелее легких стальных, но при оценке в пфеннигах за килограмм казалось, что плата меньше. «Я сообщил сведения русским членам комиссии не без самодовольства. К моему изумлению, русские остались недовольны. Они даже оказали немалое давление, чтобы я одобрил сделку… Я им сказал, пусть покупают эти подъемники под свою ответственность, а я прослежу, чтобы мое противоположное мнение было записано в протоколе. Только после угрозы они прекратили свои предложения. …Но я выполнил свой долг, и сделка не состоялась. Комиссия в конце концов закупила подходящие подъемники, и все обошлось благополучно».
Американец заподозрил тогда в действиях членов правительственной комиссии обыкновенное мошенничество. В то же время ему было трудно поверить, что столь важные чиновники – обычные мошенники, рассчитывавшие получить от немецких фирм взятку. А во время процесса все в его сознании встало на свои места – раз не мошенники, стало быть, заговорщики. Третьего не дано, он просто не мог себе вообразить, что встретился с обычным головотяпством. Между тем из его же воспоминаний следует именно это. Он сам же пишет о раздутом составе советской делегации – около пятидесяти человек, во главе несколько известных коммунистических политиков, председателем был Пятаков, а остальные – секретари, чиновники и технические советники. И о том, как довольно-таки легко они отказались от предложения с завышенной ценой.