Во Франции к революции особое отношение. Французские писатели едва ли не толпой повалили в Советскую Россию – видно, усматривали близость Октябрьской революции с Великой французской и последующими на их родине. Во всяком случае, среди них поклонников нового строя было в избытке.
Да что писатели, если сам премьер-министр Франции Эдуард Эррио, побывав с визитом на Украине в сентябре голодного 1933 года, сравнил ее с цветущим садом. Не заметить признаков массового голода он не мог, несмотря на все усилия НКВД – завоз товаров в магазины и еды в рестораны, набор статистов, изображавших публику.
Между прочим, впервые этот политик посетил Советский Союз еще в 1922 году, будучи сенатором и лидером радикал-социалистической партии. На эту тему в «Записках следователя» Льва Шейнина есть «святочный» рассказ под названием «Брегет Эдуарда Эррио». О том, как в Эрмитаже у Эррио украли дорогие часы, и советская власть обратилась за помощью в их возврате к сидящим в тюрьме карманникам, вожакам воровских шаек.
– Если вы дадите мне честное слово, что не попытаетесь скрыться от следствия и суда, – говорит герой рассказа, милицейский начальник, сидящим ворам, – я готов освободить вас на несколько дней, чтобы разыскать украденный брегет. «Социально близкие» уголовники, натурально, соглашаются, мигом отыскивают опозорившего страну вора и отбирают у того похищенное.
«…В тот вечер Эррио направлялся в оперный театр. Они последовали за ним. В первом же антракте Хирург незаметно приблизился к Эррио, когда тот гулял по фойе, и Брегет оказался в кармане почетного гостя». «Ставка на доверие выдержала экзамен», – пишет Шейнин, – и воры вернулись в тюрьму.
Тут главное – пафос, с каким написан рассказ, автор которого в середине 30-х годов, будучи высокопоставленным прокурором, участвовал в подготовке расправ на Московских процессах над старыми большевиками, вмиг ставшими «социально далекими».
Мы стали более хуже одеваться
(только цитаты)
«В Москве люди одеты не по-европейски, ходят с непокрытыми головами» (Иржи Вейль, 1934).
«Похоже, что западноевропейская форма головного убора, мягкая или твердая шляпа, совершенно исчезла. Носят или русские меховые шапки, или спортивные шапочки» (Вальтер Беньямин, 1926).
«Почти все облачены в белые одежды – не в грязные, а именно в чисто-белые. Шляп никто не носит. Женщины предпочитают косынки и береты, мужчины – фуражки и кепки, но в большинстве своем люди ходят с непокрытой головой. Руки почти у каждого заняты портфелем, сумкой, свертком или связкой книг. …Традиционных русских бород тоже почти не видно» (Дьюла Ийеш, 1934).