Лицо моего собеседника даже в полумраке барака отчётливо перекосило. Я уж думал, что сорвётся и вспылит, но тот как-то сдержался.
— "Ночные" это кто? — Вместо криков и ругани угрюмо спросил он, чем сразу же показал насколько плохо разбирается в тюремных реалиях.
Даром, что на вид он был старше меня лет на десять и там, в той жизни, определённо находился на совсем иной ступени социальной лестницы, сейчас новичок показался мне откровенным несмышлёнышем. Провести столько дней среди каторжан, и не разобраться кто такие ночные хозяева! Он что, совсем ни с кем не общался всё это время?!
— Охрана лагеря — это дневные хозяева. Они решают, что ты будешь и будешь ли вообще есть, на каком участке работать и где спать. Ночные же… ночные — это те, кто правит в бараках, когда заканчивается время жандармов. Те из "братьев", — я постарался слишком сильно не показывать своё отношение к таким "родственничкам", — в чьей власти решить, быть тебе изгоем или уважаемым членом "общества", сдохнуть от ножей других каторжан или прожить лишний день…
Я немного помолчал, давая новичку время обдумать мои слова, а затем максимально нейтрально сообщил:
— Меня, кстати, Лангфор Сардо зовут. Будем знакомы?
И почти в тот же миг стало понятно, что я слишком поспешил со знакомством. Глаза то ли оружейника, то ли геометра, внезапно свирепо блеснули, и он заговорил, цедя слова.
— "Дневные"… "Ночные"… Я хоть и слабо разбираюсь в местных порядках, но знаю одно: добра не надо ждать ни от тех, ни от других. Такие уж здесь царят законы, — выдал он, приглушив голос. — И если кто-то вдруг нарушает данное правило, значит, точно подвох имеется!.. Скажи, а чего это ты такой умный со мной поболтать вдруг надумал? В душу лезешь, вынюхиваешь… Прямо не… как там… не брат честный вор, а подсыл какой-то! — Новичок резко сел и вперил в меня тяжёлый взгляд. — На кого работаешь, Сардо?! На "дневных", "ночных" или вовсе… на тех, кто по ту сторону забора остался?!
Я почувствовал, как помимо воли пальцы сами сжимаются в кулаки. На душе у меня много грехов, особенно после попадания сюда, но уж в чём-чём, а в наушничестве заподозрен никогда не был. Мысленно коснувшись спрятанного в башмаке самодельного ножа из обломка пилы, всё же заставил себя успокоиться. Если я прав, и новичок — оружейник, то в рукопашную с ним не сладить. Я тоже уже не тот юнец, что покинул стены офицерской школы: поучаствовал в войне с басмаками, да и здесь протянул уже два года, но с настоящим специалистом мне не сравниться. К тому же, я вроде не драться с наглым ублюдком собирался, а подбить из лагеря вместе бежать… Нет, давать волю гонору сейчас точно не время!