Но я знал более надёжный способ, чем использование примитивного инструмента уборщика.
Под внимательным взглядом оружейника я сначала накрыл пятно ладонью, затем нарисовал всё тот же отвращающий зло знак и уже привычно принялся выдавливать из себя капли энергии. Видимо постоянные тренировки не прошли даром, потому как уже с четвёртой попытки кисть закололо, а из-под сжатых пальцев вырвалась крохотная струйка оранжевого дыма, впрочем, тут же растворившаяся в воздухе. Я убрал ладонь, и показал чистую поверхность стола. Имевшая сверхъестественную природу плесень безвозвратно пропала.
— Лангфор Сардо! С этого и следовало начинать, а не тянуть корову за вымя! — с чувством сказал Салин, принявшись изучать меня со странным выражением лица. — Это же совсем другое дело!..
Несмотря на воодушевление оружейника между ничего не значащим разговором и реальным побегом лежала пропасть. Одно дело обсуждать возможность снять печати, и совсем другое пытаться это сделать. Дни сменяли недели, а работа продвигалась крохотными шажками. И дело было вовсе не в сложности поставленной задачи — хотя те же расчёты без инструментов и справочников, нормальных самопишущих перьев и писчей бумаги, требовали поистине титанический усилий от нас обоих — свой отпечаток накладывала и лагерная жизнь.
После того как ты полуголодный весь день махал топором, заставить себя вечером выворачивать мозги наизнанку над вычислениями ой как не просто. А ведь тебя ещё и окружают другие люди. У которых свои интересы, желания и требования, и которым может совсем не понравиться непонятная активность двух доселе совершенно незнакомых каторжан.
Нет, вопросов никто не задавал — за столь наглое вторжение в жизнь запросто могли прирезать — но вот шепотки пошли. И кто надо их услышал.
Первыми среагировали воровские "братья". Если после ночного инцидента в бараке о Салине они на время забыли, то теперь с лихвой компенсировали былой недостаток внимания. За короткий срок на оружейника совершили аж три нападения. На язык так и напрашивалось "покушения", но вот в последнем-то я как раз и сомневался. Всё опять выглядело как-то чересчур нарочито.
Сначала под прикрытием сумерек в выглянувшего из барака Салина едва не вонзился самодельный клинок. Остро заточенный штырь прилетел из-за угла соседнего дома и с грохотом вонзился в дверной косяк, лишь на пол ладони разминувшись с головой оружейника.
Спустя пару дней на представителя Младшей знати повалился навес у дровяного склада. И хотя сделал он был из тонких досок, торчащие во все стороны гвозди грозили жуткими ранами. Салин выскочил из-под него буквально в последний момент.