Вряд ли Салин продержался бы долго, но тут подоспел я и сверху вниз врезал псу палкой в район шеи. Несчастная деревяшка тут же сломалась, однако досталось и собаке. Иначе почему она вдруг взвизгнула, вырвалась из хватки оружейника и тут же рухнула в пыль, хрипя и кашляя.
Впрочем, следить за мохнатым врагом всех каторжан было некогда. Охранники разобрались, что за их спинами тоже что-то происходит, и теперь разворачивались к нам, не забыв про ружья.
И хоть я был безоружен, о ретираде не могло быть и речи. Победа, а с ней шанс на свободу, или смерть. Только так.
Ближайший ко мне солдат, похоже как и я когда-то предпочитал армейский винчестер, поэтому, отбивая наведённый на меня ствол рукой, даже испытал нечто вроде сожаления. Затем же стало не до глупых мыслей… Среди офицеров сейчас гуляло повальное увлечение ританским боксом, не обошло оно и меня. Говорят, даже что-то получалось, не раз в дружеских поединках участвовал, но сейчас я дрался не как джентельмен и дворянин, а как разведчик и пластун… ну или учившийся у пластунов!.. Мыском ноги под колено, затем левым кулаком в горло. Уже во время движения понял, что промазал и с правой руки ударил в ухо. Получилось неплохо, противник явно сразу поплыл. Сейчас бы следовало его добить, но вмешался второй солдат.
Бухнул выстрел, и пуля лишь каким-то чудом просвистела в ладони от груди. Понимая, что не успеваю и следующий кусочек свинца точно будет моим, развернулся к шустрому охраннику… чтобы увидеть, как тот падает под ударами оружейника. Салин не церемонился, и каждая его атака была нацелена на гибель противника.
Я так не хотел. Не с душегубом ведь каким дерусь, а с солдатом, который долг свой исполняет!
Так что "своего" охранника, вновь пытающегося навести на меня винчестер, намертво бить я не стал. Извернулся, схватил за ворот и скрутил удушающим приёмом, а как отсчитал нужные секунды и боец закончил трепыхаться, попросту его отпустил.
— Бегом, бегом, бегом!! — зашипел Салин, проверяя ход затвора подобранной винтовки.
Затем наклонился и принялся возиться с портупеей убитого, на которой висели подсумки. Получалось у него всё до того ловко и быстро, словно он всю жизнь только тем и занимался, что обирал убитых врагов.
Я вдруг понял, что всё ещё продолжаю лежать, и торопливо завозился, выбираясь из-под тела потерявшего сознания солдата. Пара-тройка минут, и вот уже на ремне на поясе красуется шашка, а руки гладят бронзовую коробку реквизированного винчестера. Прямо как в старые добрые армейские времена… Сердце кольнула застарелая боль от вдребезги разбитых надежд, и я торопливо отогнал непрошенные воспоминания.