Мертл извлекла из обступившей Тима толпы Максвейна, отвела его в сторону, и они быстренько обо всем договорились. Кое-какие деньги у нее с собой были. Она дала ему две сотни наличными и в придачу бриллиантовое кольцо, за которое один парень, Бойл, в свое время выложил целую тысячу. Я думала, что потом Максвейн потребует еще денег, но он не потребовал. Слово свое он сдержал и с помощью записки выдал убийство за самоубийство.
Нунен чувствовал, что концы с концами не сходятся, но придраться было не к чему. По-моему, он считал, что Макс каким-то образом в этом деле замешан. Но у Макса — будь спокоен! — было стопроцентное алиби, и даже Нунен в конце концов перестал его подозревать. И все же убедить Нунена в том, что это самоубийство, так и не удалось. А поплатился за это Максвейн: Нунен выгнал его из полиции.
Вскоре после этого Макс и Мертл расстались. Без всякого скандала — разошлись, и все. Думаю, при встрече с ним ей с тех пор всегда становилось немного не по себе, но, насколько я знаю, ему и в голову не приходило, что ей может быть что-то известно. Сейчас, я уже говорила тебе, она больна и жить ей осталось недолго. Мне кажется, если ее попросить, она бы выложила всю правду. Не стал бы молчать и Максвейн, если бы почуял, что на этой истории можно подзаработать. Он тоже еще в городе: так с тех пор и слоняется без дела. За такие сведения Нунен много бы дал. Ну как, любопытная история? Для начала сойдет?
— А не мог Тим и в самом деле застрелиться? — предположил Я. — И в последний момент все свалить на Макса?
— Чтобы этот симулянт покончил с собой? Да никогда в жизни!
— А может, Тима застрелила Мертл?
— Нунен тоже сперва так думал. Но ведь когда раздался выстрел, Мертл была от беседки еще далеко. У Тима на голове обнаружили следы пороха, — значит, стреляли в упор. Нет, Мертл отпадает.
— Но ведь у Макса, ты сама говоришь, было алиби?
— У него всегда есть алиби. Четыре человека подтвердили, что все это время он просидел в баре, в совсем другой части отеля. Помню, эти четверо упомянули про бар несколько раз подряд по собственной инициативе. А ведь в баре были в тот вечер и другие посетители, — они почему-то не помнили, сидел там Макс или нет. А эти четверо по указке Макса припомнили бы все что угодно.
Дина зажмурилась, и ее большие глаза превратились в узкие щелочки с черным ободком. Она пододвинулась ко мне, опрокинув локтем свой стакан.
— Одним из этих четырех, — доверительно сообщила она, — был Каланча Марри. Они с Максом сейчас на ножах, и Каланча только рад будет его заложить. У него бильярдная на Бродвее.