— Ты еще не знаешь самого главного, — рассмеявшись, сказал я. — Макс не убивал брата Нунена. Тим не сказал «Макс», он пытался сказать «Максвейн», но умер на полуслове.
Дина схватила меня за плечи и встряхнула — сто девяносто фунтов чистого веса!
— Черт тебя побери! — закричала она, обдав меня горячим дыханием. На ее побелевшем лице румяна и помада обозначились ядовито-красными пятнами. — Раз ты пришил ему дело, да еще меня в это втянул, тебе придется убить его, другого выхода нет.
Я не люблю, когда со мной распускают руки, даже когда это руки молоденьких женщин, которые, распалившись, похожи на мифологических героинь. Я вырвался из ее железных объятий и сказал:
— Хватит причитать. Ты еще жива.
— Да, пока жива. Но Макса я знаю лучше, чем ты. Те, кто обвиняет его в преступлении, которого он не совершал, долго не живут. Нам бы не поздоровилось, даже если бы мы пытались засадить его за дело, а тут уж…
— Главное, не паникуй. Кому только я не шил дел, и, как видишь, — жив. Одевайся и пойдем есть. Сразу лучше себя почувствуешь.
— Ты что, спятил?! И не подумаю. Тем более…
— Будет тебе. Если уж Сиплый такой злодей, ты и дома от него не спасешься. Не все ли равно где…
— Совсем не все… Знаешь что? Поживешь у меня, пока Макс на свободе гуляет? Ты виноват, вот и охраняй меня. Ведь сейчас даже Дэна нет, он в больнице.
— Не могу, — сказал я. — Дела. Зря ты переживаешь. Макс наверняка и думать о тебе забыл. Одевайся, а то я умираю от голода.
Она подошла ко мне вплотную, и я прочитал в ее глазах ужас.
— Скотина! — воскликнула она. — Тебе на меня наплевать. Используешь меня, как и других, в качестве взрывчатки. А я-то тебе поверила!
— Насчет взрывчатки ты правильно говоришь, а все остальное — чушь! У тебя тяжелые черты лица, и тебе не идет, когда ты злишься. Пошли, ужасно есть хочется.
— Будешь есть здесь, — сказала она. — Уже темно, ни за что из дому не выйду.
Спорить было бесполезно. Поверх розово-бежевого платья Дина надела фартук и, произведя учет имеющихся в холодильнике продуктов, извлекла оттуда картошку, зеленый салат, банку консервов и кусок фруктового пирога. К этому я добавил, сходив в магазин, пару бифштексов, булки, спаржу и помидоры.
Когда я вернулся, Дина, налив в шейкер много джина, вермут и апельсиновый сок, делала коктейль.
— На улице никого? — тревожно спросила она.
Я лишь понимающе хмыкнул. Мы отнесли коктейль в столовую и не теряя времени даром выпили по одной. Джин пошел ей на пользу. Когда мы сели ужинать, она почти совсем успокоилась. Готовила она неважно, но на нашем аппетите это не сказалось.