Василиск благодарно лизнул мышку в розовый носик, улегся в тарелке поудобнее и засопел. Мышка сидела рядом и чесала ему шейку. Корнет Курганов решил, что он уже достаточно сидел в засаде, высунулся из Антонова кармана и закричал:
— Отдай кошку, негодный обольститель! А то я вызову тебя на дуэль!
— Я не обольщал никакой кошки, — сказал Трубач. — У меня аллергия на кошачью шерсть. Это алиби?
— Наверное, да, — заколебалась Ева. — А зачем вы тогда купили призрака в ОООО «Призрак-лимитед»?
— Тут я прокололся, — махнул рукой Трубач. — Продавец уверял, что это — интеллигентное привидение с возвышенной душой. Я хотел его приспособить к выступлениям — пусть колышется в такт музыке, летает по залу для создания настроения, мелодично вздыхает в миноре… А из коробки вылез тупой бугай с квадратной челюстью. Это какой-то браток, застреленный в мафиозной разборке. Не представляю, что с ним делать.
— А вы его вышибалой поставьте или на охрану, — посоветовала Жучка, разбиравшаяся в бизнесе. — Такой приложит — мало не покажется, даром что бестелесный. Но он же одноразовый.
— У меня знакомые ребята-компьютерщики маленько покопались в программе, — хмыкнул Трубач. — Теперь он вполне многоразовый, хоть тупой по-прежнему.
— Ещё можно к рекламе приспособить, — продолжила Жучка, но Антон её перебил:
— Раз я пока не нужен, то я пойду. Скоро шесть.
И ушёл очень быстро.
— Он уже почти два месяца каждый день куда-то исчезает по вечерам, — сказала Ева. — А куда — не говорит.
— Так ты выпытай! — глаза Жучки расширились от любопытства.
— Вот ещё! Я ему в душу не лезу, — пожала плечами Ева.
— Вы — мудрая маленькая женщина, — сказал Трубач. — Противно, когда в душу лезут.
— Вы же её продали дьяволу, — ответила Ева. — Или нет?
Трубач грустно улыбнулся.
— Я бы, может, и продал, — вздохнул он. — Да музыка не терпит тех, у кого нет души. Вы больше не подозреваете меня в краже кошки?
— Не знаю, — сказала Ева. — Наверное, нет. Вы уже не похожи на злодея.
— Тогда я вам сыграю, — и Трубач приложил трубу к губам. Резкая, странная мелодия диссонансом пронизала пустоту ресторанчика, завитками потекла к сцене. Дядя Миша-контрабасист прислушался, поднял одну бровь и подхватил музыку, но не вместе, а рядом, чтобы оттенить соло. Ударник неуверенно стукнул в тарелки, но потом передумал и дал тихий фон — рокот туземных барабанов на конги.
— Да, — пела труба. — Да-да-да… всё не так… почему-то всё не так в жизни. Да… но она всё равно хороша, эта жизнь, особенно когда играет музыка и её слушают души тех, у кого они есть… да-да-да…