Я не раз задумывался о том, какой дорогой идти: вдоль железной дороги, как мы с Иваном шли сюда и где теперь непрерывным потоком идет немецкий автотранспорт; или проселками меж хуторами. Проселочных дорог я не знал, расспросы могли вызвать подозрения у полицаев. Если же я шагаю по людной дороге — значит, ничего не боюсь. Но я не учел всего. Немцы действительно не обращали на меня внимания, но вот румыны... Сперва меня заставили встать на подножку грузовой машины, идущей на станцию Челеково. Общительный водитель из русских пленных переводил вопросы сидевшего с ним в кабине унтер-офицера: куда и откуда я двигаюсь. Я сообщил заготовленную легенду: окончил в этом году десятый класс, работал в колхозе у родственников в Антонове, возвращаюсь домой в Котельниково. Унтер-офицер настойчиво предлагал водителю что-то, на что водитель уверял его: да брось, не солдат он, это же видно. И когда мы подъехали к тоннелю под железнодорожным мостом у Челеково, водитель тормознул и приказал мне: давай, топай. Я сказал «спасибо» и двинулся дальше.
Следующие двадцать километров я шагал без приключений. Продолжал считать немецкие машины, идущие мимо меня, перевалил за четыре сотни, сбился и бросил это занятие. Солнце палило нещадно, давно хотелось пить, а я не взял с собой ни фляжки, ни бутылки с водой. Впереди станция Гремячая, до Котельниково еще километров двадцать, часов пять ходу. Вижу за полотном железной дороги человека, набирающего воду в колодце. Подойти, напиться, на станцию не заходить, приходит в голову осторожная мысль. А может, не надо, говорит во мне еще более осторожный человек. А ноги уже заворачивают в сторону колодца. Перехожу пути, но все еще не могу рассмотреть, кто же у колодца, с моим-то зрением немудрено. Ближе, еще ближе. Румынский солдат достает ведро и смотрит в мою сторону, явно поджидая. Ни в коем случае не останавливаться. Подхожу и говорю: добрый день, пан. Румын отвечает вполне доброжелательно: добрый день, пан! Спрашиваю, можно ли напиться? Напиться? Можно, можно, прошу, пан! Отходит от ведра, и я прямо через край с хорошим запасом наливаюсь водой, холодной и вкусной... Благодарю и прощаюсь, но солдат спокойно говорит: но, пан, ком, там машина. Да не нужна мне машина! Но румын настойчиво берет меня за руку и тащит с собой. Делать нечего, иду с ним к станции.
Здесь мне тоже пришлось изложить свою легенду, она вполне правдоподобна, но я чувствую, что у румын есть плохо скрываемое желание проверить ее достоверность. Они предлагают подождать, скоро машина будет отремонтирована, и поедем. Сами они едут в Цимлянскую, это еще 70 километров от Котельникова, на Дону. Ничего не поделаешь, я приготовился терпеливо ждать. Ко мне подсел благообразный старичок, с бородкой клинышком под Калинина. Дед оказался любопытным и болтливым. Сам он, выяснилось, отец Петьки Ипатова — секретаря райотдела НКВД, которого я знал издали во время работы в суде. Дед сообщил мне, что Петяшка недавно заходил ночью за продуктами и что они все тут по балкам крутятся. По поводу разрушения станционных построек мой собеседник рассказал, что была страшная бомбежка, когда прибывшие защищать Котельниково наши войска выгружались из эшелонов.