Нововведение блинвилльцы не могли простить доктору точно так же, как компаньонам – автомобили. Но автомобили с тех пор прочно вошли в обиход. Женщины – добровольцы Моторного Корпуса Красного Креста и волонтёрши полевых кухонь теперь тоже разъезжали на фордовских каретках. Девушки в военной и медицинской форме парами выходили из машин, чтобы отнести больным в больших корзинах продукты и забрать в стирку бельё.
Но всё это было в Детройте. Здесь, всего-то в часе езды от самого крупного города штата, всё ещё упрямо старались жить, как десять лет назад.
Кстати, может, кое в чём это к лучшему.
– Получилось? – Саммерс показал глазами на градусник прежде, чем сунуть его под мышку.
Доктор Бэнкс не сразу догадалась, что он имеет в виду.
– Не особенно, – то её был почти безразличным. – Гигиенические соображения, наконец, стали принимать всерьёз, но, боюсь, ни логика, ни последовательность…
Саммерс соображал так, словно мозг тоже закутали в несколько слоёв одеял, но сразу понял, о чём говорит доктор. Он проехал три таможни, на каждой из которых всем измеряли температуру. Как, чёрт возьми, можно говорить о гигиене, если людям суют в рот один и тот же градусник, худо-бедно протирая его слабым спиртовым раствором, да и то не всегда? Спасибо, что хоть в рот, а не…
В Швейцарии, с немецкой стороны, пришлось устроить скандал. Они действительно все ненормальные, ей-богу, нашли время цепляться за дедовские методы. Там он и вспомнил подслушанный когда-то разговор доктора Бэнкс с миссис Кистенмахер про эту европейскую новинку, что так нигде и не прижилась.
Десять лет назад, лёжа на койке в её амбулатории и прислушиваясь к тому, что происходит за полуоткрытой дверью, Саммерс про себя согласился: скрупулёзная точность важна не во всех случаях. Как правило, хватает просто понимать, высокая температура, низкая или нормальная. Он, в общем, и тогда был благодарен доктору за здравый смысл. А тут прямо сослался на неё. И победил. На самом-то деле взял измором: никому не хотелось терять время на перепалку с напористым американцем. Но всё же.
Саммерс хотел высказаться на эту тему. Понял, что тяжело. Она спешит. К тому же, ей могли не понравиться научные звания, которые ему пришлось придумывать на ходу. Как-нибудь потом. Или нет, лучше вообще не стоит ничего ей говорить.
Доктор велела пациенту как следует держать градусник, поправила ему одеяло, вышла, и через пару минут до Саммерса донёсся её голос из библиотеки:
– …да, мистер Роблин, – доктор звонила санитарному инспектору и коммерсант расслышал свою фамилию. – Нет, у него лёгкая форма. Во всяком случае, пока можно так сказать. Да, уже сообщили в Женский комитет.