– Но как? Как вы узнали? Где вы были? Что вы тут творите, доктор?
Профессор Найтли и доктор Бэнкс столкнулись на станции, причем, доктор, едва не сбив с ног химика, пролетела мимо, а Маллоу, бросившийся ее догонять, едва не был убит захлопнувшейся за ней тяжелой вокзальной дверью.
– Это я у вас хотела узнать, – язвительно сказала доктор. – Профессор, я звонила вашим друзьям с четырех часов! Никто не подходил к аппарату!
Профессор Найтли ответить не успел, потому что М.Р. Маллоу взял доктора за локоть и отвел в сторону.
– Кто этот жирный тип? – зашипел он.
– Я даже не знаю его имени, – прошептала она, – но это неважно. Он с нами. Он нам нужен.
Толстый господин снял шляпу.
– Инспектор Сикорски.
Ноздри его раздувались, брюхо ходило ходуном, выдающаяся нижняя губа обиженно шевелилась. Очевидно, инспектор Сикорски ожидал другого отношения к своей особе. Кроме того, он, похоже, вообще не предполагал компании – хотя доктор и объяснила ему все самым тщательным образом. Один господь знал, каких трудов стоило ей поторопить инспектора. Он был готов рассказывать о своей службе в венской полиции так же долго, как есть. Он послушно соглашался, что следует действовать как можно скорее – и продолжал гнуть свое. Он съел четыре порции сосисок и выпил три кружки пива в трактире «Золотая утка» в получасе езды от вокзала на такси. Он опустошил кошелек доктора. Он вымотал ей всю душу. Он…
– Отлично, – сказал М.Р. Маллоу. – Идемте. Инспектор, вот что нам нужно…
Тут инспектор Сикорски оскорбленным тоном сообщил, что еще даже не успел выпить кофе. Доктор Бэнкс сжала зубы и с деланной веселостью объявила, что в самом деле, это будет правильно.
Пошли в буфет.
Здесь доктор, узнавшая об «Обществе Вриль», в свою очередь, сообщила, что после того, как в дом ее не пустили пожарные, встретила господина Кегля. Ну, не совсем встретила – но все-таки после долгих поисков обнаружила его в пивной на Грабене. Точнее, было так.
Когда доктор вернулась – как мы помним, она крикнула М.Р. Маллоу ехать в полицию, – соседи охотно сообщили, что ее пациента увезли в сумасшедший дом. Сию минуту, – говорили незнакомые люди, – уехала санитарная карета. Нет, тот господин не сопротивлялся. Он пел. Сумасшедший – а как хорошо пел! Что именно пел? Что-то не очень приличное – кажется, водевиль.
А как теперь теперь обращаются с сумасшедшими! Не то, что раньше – заталкивают в карету. Теперь сажают в кресло – специальное, на колесах. Конечно, больных пристегивают ремнями, но какое кресло! Складной зонт, кожаные подголовники – сразу видно подход. Не то, что раньше.