Вообразите, сторож больницы, куда немедленно бросилась доктор Бэнкс, сообщил, что новых пациентов в ближайший час не поступало. Уехали брать буйных и с минуты на минуту должны быть.
Тут же, выйдя из ворот, доктор увидела подъезжающий санитарный автомобиль и спряталась за дерево. Но из кареты вышли только санитары. Доктор прождала в своем укрытии двадцать минут и дождалась только того, что автомобиль поставили в гараж. Гараж заперли.
Тогда она вернулась к Траттнерхофу. Там, как уже было сказано, пожарные не впустили ее в дом. В ужасе она ждала, пока потушат пожар. Пока ей не сказали, что в квартире профессора Сойки никого нет. Ни мертвых, ни живых.
Деваться было некуда. Доктор пошла искать господина Кегля. Она предположила, что отставной жандармский вахмистр, возможно, что-нибудь видел. Или, возможно, что-нибудь слышал. Или… вообще что-нибудь.
Обнаруженный ею господин Кегль показал, что того господина действительно увезла санитарная карета. Но, по причине, неизвестной господину Кеглю, эта карета направилась не в сторону Baumgartner Höhe, где находится сумасшедший дом, а в противоположную сторону. Единственное примечательное место в этом направлении, которое смог назвать господин Кегль – Северный вокзал.
Тогда доктор помчалась в полицию.
– В квартире был кто-то еще, – медленно произнес Маллоу. – Я руку готов дать на отсечение, что был.
– Да, – подтвердила доктор Бэнкс.
Они посмотрели друг на друга.
– Музыка, – сказал Маллоу.
– Да, музыка, – согласилась доктор. – Ария мистера Икс.
Оба повернулись к инспектору Сикорски.
– Профессор Сойка решительно отказался позволить поставить в комнате больного патефон, – объяснила доктор Бэнкс. – Несмотря на его неоднократные просьбы. Он, как мы это не раз замечали, и по его собственным словам, ненавидит оперетту – в отличие от мистера Саммерса. У патефона, который стоит в кабинете, лежат пластинки. Все – с записями Малера и Брукнера.
Теоретически можно было бы допустить, что это мистер Саммерс обставил сцену декорациями – возможно. Но у него не было для этого времени. Вспомните: санитарная карета прибыла через пять минут после того, как нас заперли.
– Я почти сразу подумал, что Сойка звонил по телефону еще раньше, чем пришел к нам, – проговорил Маллоу. – Иначе бы им не успеть. Все было подстроено!
– Безусловно, – согласилась доктор. – Итак, от момента, когда профессор запер дверь и до момента прибытия санитарной кареты прошло около пяти минут. На то, чтобы при помощи моей заколки (она предъявила «бобби») отпереть дверь, потребовалось приблизительно две минуты. Затем мои коллеги вынесли кресло и спрятали его в холле.