Австрийская публика ничего не поняла в методах, примененных американцами. И особенное недоумение вызвал описанный Сойкой вундеркинд за белым роялем.
– К порядку! – в который раз кричал судья. – Обвиняемый, объясните суду, зачем вы это сделали.
Зал суда гудел, как переполненный улей. Переводчик переводил то, что говорили американцы. Публика громко обсуждала все то, что говорили обвинители, обвиняемые, свидетели, прокурор и адвокаты.
Доктор Бэнкс в переводчике не нуждалась. Она выслушала судью, а потом четко, последовательно и спокойно изложила все то, что было предложено ей профессором и зафиксировано ею письменно.
Закончила она под гробовое молчание.
Речь Эмми, выступавшей главной свидетельницей, была блестящей.
Но почему-то и она не вызвала реакции. В отличие от ее же репортажа в «Венском криминальном вестнике», который имел шумный успех.
Д.Э. Саммерс со своей стороны изложил, как именно было дело. И адвокаты Бринкли и профессора Сойки так прицепились к «незаконным методам проникновения в дом подзащитного», что выходило, что двое джентльменов – вместе с доктором – виноваты больше профессора. «Незаконное проникновение» было самым трудным пунктом. В судебной практике оно обычно означает кражу. Похищение. Ограбление. Или хотя бы попытку таковых. Но случай был необычным! Он не подходил ни под одну из имеющихся статей законодательства!
Комиссия из самых знаменитых психиатров не могла прийти ни к какому выводу. Д.Э. Саммерс ходил на эту комиссию как к дантисту: раз в неделю. С таким же точно выражением лица.
Адвокат компаньонов твердо стоял на одном: дело слишком необычное.
Дважды слушание дела переносили. На каждом слушании суд трижды удалялся на совещание.
* * *
Д.Э. Саммерс, который с невозмутимой рожей уверял всех, что все идет в точности по плану, приобрел безумный вид. Новый костюм теперь висел на нем мешком. Волосы доктора заметно посветлели после посещения парикмахерской. У М.Р. Маллоу дергался глаз.
По ночам всех троих мучили кошмары.
Марии Оршич, как и остальных девушек – кроме Эмми – на суде не было.
Тем временем полиция занималась поджогом. Глядя в план дома, под которым было написано, кто, где и в каком часу был и чем занимался, в шестой раз допрашивая обвиняемых, обвинителей, свидетелей, венским криминальполицейским удалось установить следующее.
Загорелось у стола в кабинете профессора. Кто-то вылил керосин из бутыли на ковровую дорожку и поджег ее. Осколки взорвавшейся бутыли были найдены тут же.
Кто мог это сделать?
Бринкли прочно стоял на том, что не имеет никакого представления о поджоге – он только приехал переговорить по делам. К чему ему поджигать чужую квартиру? Квартиру человека, с которым у него выгодные деловые отношения. Да Джон Бринкли отродясь не слышал такой чепухи!