К нам присоединялись всё новые друзья: Марсель Дюшан, знаменитый автор «Обнажённой, спускающейся по лестнице», отказавшийся от живописи, «чтобы сосредоточиться на сводничестве» – поэтический парадокс в духе остальных каламбуров Рроз Селяви[103], – и скульптор Рафаэль Уайт, смысл жизни которого – любовь! Он любит скульптуру, живопись, женщин, он большевик, но вынужден ссужать деньги антикоммунистам.
Проходивший мимо Блез Сандрар, швейцарский Агасфер[104], остановился на мгновение у нашего столика рассказать о своих проектах: Марокко, Китай, Бразилия, кино – не преминув упомянуть о своём отвращении к любой литературе.
Графиня Трипль спросила меня, кто это там сидит один-одинёшенек за столиком прямо перед нашим: Марсель Дюшан поспешил сообщить ей, что это господин Воллар-с-БольшойДороги[105].
Я успокоил графиню, заверив её, что речь идёт о величайшем, честнейшем и самом образованном торговце картинами. Она внимательно посмотрела на меня, после чего губы её тронула усмешка удовлетворённой объяснением женщины.
В некотором отдалении подобралась компания из десятка морских офицеров. Я был знаком с некоторыми из них, а потому не мог отказать себе в удовольствии распить с ними бутылочку шампанского. Молодой лейтенант поведал[106] мне о последнем – совершённом сегодня же – подвиге одного аса авиации из их гарнизона. Тот побился об заклад, что в два часа пополудни влетит на своём аппарате прямо в номер Марты Шеналь в «Карлтоне» через балконную дверь, которую та никогда не закрывала; сочтя исполнение подобного пари делом чести, он попросил двух своих друзей быть тому свидетелями. Ровно в два часа – секунд, может, без двадцати – из-за холма Шевалье показался самолёт: с чудовищным рёвом он пронёсся над головами собравшихся к окну г-жи Шеналь, в которое и врезался – по пути потеряв над морем пилота! Дверь номера была закрыта на два оборота, а сама певица куда-то отлучилась, так что прислуга никак не могла попасть внутрь, чтобы убрать осколки. Вернувшись позднее переодеться к вечеру, Марта Шеналь смогла лишь воскликнуть: «Боже мой, кто учинил у меня весь этот беспорядок!» Незадачливый ухажёр-авиатор тем временем был вынужден добираться до гарнизона вплавь, чтобы не привлекать лишнего внимания.
Рассказ немало позабавил собравшихся: люди указывали на сидевшую через весь зал Шеналь, как если бы за штурвалом самолёта сидела она сама!
Рассматривая окружавших меня вояк воздуха и моря, я вскоре начал различать присущие каждому из двух видов внешние – и, следовательно, внутренние – признаки.