. До чего же монотонна жизнь! Что ни вечер – или утро, – то постель и ждущая вас в ней женщина! Но отсутствие женщин грозит нервным тиком, а того, кто к ним привык, постель без женщины порой обрекает на бессонницу!
После надлежащих проявлений псиной радости от моего появления, потянувшись, проснулась и моя избранница; она, казалось, грустила и обратилась ко мне с упрёком в голосе:
– Надо же, вы снизошли до того, чтобы навестить меня! Куда же подевалась ваша удивительная[169] подруга?
– У удивительной[170], как вы выражаетесь, подруги не менее поразительный грипп, так что лучше мне держаться от неё подальше.
– Какой же вы эгоист, просто невыносимо.
– Ах вот как!? По-вашему, подхватить грипп – доказательство верности?
– Нет, конечно, но бедняжка, коли любит вас, должна страшно скучать в одиночестве.
– Воля ваша, но она не одинока, меня подле неё заменил «друг, не боящийся гриппа», он умеет заваривать настойки и ставить компрессы – настоящий товарищ, потребность в котором отпадает, как только вы идёте на поправку! Живо представляю себе: этот растяпа, не иначе, читает ей сейчас какую-нибудь рукопись…
– Ах, терпеть не могу, когда вы так говорите, ужас, низость какая: глаза бы мои вас не видели – так проще считать вас умным, рассудительным и чутким человеком, который лишь напускает циничный вид, как надевают маску в ходе карнавала. Ужасно, если бы вы в действительности оказались тем, каким стараетесь выглядеть: сухим, подозрительным, а порой и откровенно злобным!
– Бедняжка, я знаю: вам больше по душе слышать наигрыш шарманки во дворе, когда вы отправляетесь обедать к вашей тётушке по воскресеньям!
– Чего уж мелочиться, скажите прямо, по вашему очаровательному обыкновению, что я кажусь вам глупышкой…
– Ни за что на свете, я вовсе так не считаю – но мне известно, как вам нравятся прелестные сентиментальные истории, как вас умиляют котики и щеночки (или увальни-кабысдохи), как волнуют свидания, на которые вы опаздываете, чтобы успеть прихорошиться. Вы наверняка знали и любили мужчин, которые на манер цирюльников завивали пряди своим избранницам (хотя и знали, что локоны те были накладными). В мыслях вы наверняка уносились к прозрачной и бурной реке – не в пример тому болоту, что простиралось перед вами, – но вам не хватало храбрости ринуться в рассыпающийся брызгами грохочущий поток… Однако, отважившись, вы убедились бы, что и ему присуща нежность, а скуки и монотонности тех рек, что медленно несут свой ил под откос, в нём нет и в помине…
– Да вы, друг мой, настоящий поэт!
– Как знать, может, на свете и осталась только поэзия, неосязаемая, точно идея Бога, – чудо, не имеющее ничего общего с бедекером, расписанием поездов, карманными картами и с проверкой девяткой. Поэзия – вот она, перед нами, неизвестно, как и почему: неуловимый аромат, доносящийся снаружи или изнутри, какая разница.