Так они оказались в зале Мандалы, и песок вскинулся, словно послушный пес перед хозяином, и закружился в воздухе – далеко внизу, под сандалиями Лобсанга. За спиной Лобсанг услышал крики служителей.
Новости о них растеклись по долине, как чернила по воде. Сотни монахов, послушников и метельщиков, подобно хвосту кометы, сопровождали этих двоих, пересекающих внутренний двор.
А на головы им, словно снег, падали и падали лепестки цветов вишни.
Наконец Лю-Цзе подошел к высокой круглой двери, ведущей в Железный додзё. Запор двери находился в пятнадцати футах над землей. Предполагалось, что посторонний не сможет открыть эту дверь.
Метельщик кивнул своему бывшему ученику:
– Открывай. У меня это вряд ли получится.
Лобсанг посмотрел на него, потом – на дверной запор. Он прижал к железной двери ладонь.
От его пальцев во все стороны принялась распространяться ржавчина, красные пятна поползли по древнему железу. Дверь заскрипела и начала рассыпаться на глазах. Затем Лю-Цзе ткнул в нее пальцем, и железная плита, ставшая не прочнее сухого печенья, осыпалась на каменные плиты.
– Очень впечатля… – начал было он, но в этот момент от его головы отскочил резиновый слон с пищиком.
– Икик!
Толпа расступилась. Вперед выбежал главный прислужник с настоятелем на руках.
– Что все это хотю икик икик ИКИК значит? Кто этот смесной дядя чейовек, метейщик? Маховики в своем зайе сьовно с ума посходийи, фойменные пьяски устроийи!
Лю-Цзе поклонился.
– Он Время, ваше просветлейшество, как ты и подозревал, – промолвил он и, не разгибаясь, искоса глянул на Лобсанга. – Поклонись! – прошипел он.
Лобсанг выглядел озадаченным.
– Я что, даже теперь должен кланяться? – спросил он.
– Кланяйся, ничтожный стонга, иначе я тебя так проучу – вовек не забудешь! Прояви заслуженное уважение! Ты по-прежнему мой ученик, пока я тебя не отпущу восвояси!
Шокированный Лобсанг поклонился.
– И почему же ты реший посетить нас в нашей неподвьястной вьемени дойине? – спросил настоятель.
– Расскажи настоятелю! – рявкнул Лю-Цзе.
– Я… я хочу узнать, в чем заключается Пятая Неожиданность, – признался Лобсанг.
– …ваше просветлейшество, – подсказал Лю-Цзе.
– …ваше просветлейшество, – повторил Лобсанг.
– Стайо быть, ты посетий нас тойко дья того, чтобы узнать о пьичудах нашего метейщика? – изумился настоятель.
– Да… э… ваше просветлейшество.
– У Вьемени стойко интейесных занятий, но ты йеший посмотьеть на фокусы какого-то стайика? Икик!
– О да, ваше просветлейшество.
Монахи уставились на Лобсанга. Его плащ по-прежнему трепетал от порывов невидимого и неосязаемого ветра; звезды, когда на них падал свет, загадочно мерцали. Розовощекое лицо настоятеля расплылось в улыбке.