– Туда, – я кивнул. – Ты поедешь Анну Иоанновну арестовывать, – я радостно улыбнулся, глядя на его ошарашенное лицо. – Твое дело, Андрей Иванович, будет состоять в том, чтобы навести во дворце герцогини побольше шороха и вернуться оттуда живым. Да, еще надобно будет точно узнать, кто на сей раз греет ее простыни.
– И всо? – Остерман нахмурился, шевеля губами, словно что-то просчитывая про себя.
– И все, – я перестал улыбаться, глядя на этот раз жестко. Про Волконского я тебе говорить не буду, не нужно тебе про князя пока знать. Хотя, может так случиться, что вам на пару придется к границе с Россией пробиваться. – Заметь, Андрей Иванович, возвращая тебя на службу, я не отнимаю то небольшое дельце, что ты хочешь организовать, и даже буду в нем всячески способствовать.
На этот раз он смотрел на меня гораздо дольше, и наконец произнес.
– Я еше раз ошибся, думая, что тобой кто-то руководит, государ, Петр Алексеевич. Я согласен вернутся на службу и начат ее с самых низов.
– Ну вот и отлично, все детали тебе, Андрей Иванович, твой тезка расскажет. Тебе сейчас с ним работать придется. Надеюсь, зла на него ты за свое заточение не держишь, Ушаков всего лишь свою работу выполнял, – он понял, что аудиенция закончена. Встал и пошел к двери, а я никак не мог обнаружить у него признаков того самого ревматизма, который мучил Остермана еще совсем недавно по каждому удобному случаю. – Да, и еще, Андрей Иванович, – он обернулся, когда уже стоял возле гвардейца, который на всей протяженности нашей беседы притворялся слепоглухонемым. – Вы не знаете хорошего мастера по различным шифрам?
– Знаю, – Остерман пожал плечами. – И ты, государ, Петр Алексеевич, тоже знал бы, если бы проявлял хот малэйшее усердие в учении.
– Не увлекайся, Андрей Иванович, – помимо моей воли в голосе прозвучала неприкрытая угроза.
– Христиан Голдбах, твой учитель математических наук, государ, – Остерман не был бы Остерманом, если бы угрозу не почувствовал, и не принял во внимание. – Он сейчас в Москве, насколко я знаю. Наверное, думает, что государ одумается, и продолжит обучение. Хотя, я уже вижу, что учит, тебя, государ, уже нечему, – дверь на этот раз за ним закрылась, а я все еще смотрел в ту сторону, не понимая, как я сам про Христиана Гольдбаха не додумался?
Задрав голову, я смотрел вверх, где в корзине воздушного шара подпоручик вновь созданного воздушного полка Головкин отрабатывал передачу сообщения при помощи горящих светильников, стекла которых были выкрашены в разные цвета, в основном красный и зеленый. Нужно было понять, какой именно цвет лучше будет виден на расстояние. Сегодня был юбилейный десятый раз, когда на шаре в небо поднимался человек, потому что до того момента, как я жестко наехал на Эйлера, он гонял свое изобретение порожняком, корзина была в большинстве случаев пустой, максимум с какой-нибудь бедной собачкой, которая изгаживала ее во время своего полета так, словно у нее был месячный запор и тут его прорвало.