Бу-у-м! Он правда такой тупой, или все же слишком самоуверен, чтобы признать одну простую истину – подходить близко к берегу опасно, и не надо бесконечное количество раз соваться, чтобы проверить эту аксиому. Я еще раз посмотрел на сгусток крови на полу и перевел взгляд на подпоручика, не сводящего с меня взгляда, в котором странным образом переплелись безумная ненависть, разочарование и, что самое странное, отголоски мучительной душевной боли, которая продолжала мучить его, несмотря на все сотворенное.
– Знаешь, Павел, мы все в итоге сдохнем, такова природа человека – родиться, чтобы в итоге умереть. Вот только кто-то делает это раньше, кто-то позже. Зачем ты хотел повредить потаенное судно? – я сменил тон и задал вопрос резко, холодным жестким голосом. Он вздрогнул, завороженно глядя на меня, и промолчал. – Ну, хорошо, ответь тогда, что я тебе такого сделал, что ты просто молнии мечешь?
– Не мне, – пробормотал Павел Очаков, опустив голову.
– Та-а-а-к, а вот это уже интересно, – протянул я, почувствовав, что нащупал ниточку, за которую нужно потянуть, чтобы докопаться до истины. – И кого же я так смертельно обидел? Ты говори, не стесняйся. Должен же я знать, чтобы осознать, каким чудовищем являюсь, и что все диверсии, которые, заметь, направлены вовсе не против меня лично, я заслужил в полной мере.
– Ты надругался над графиней Ожельской, наплевав на гостеприимство, которое было оказано ее родителем королем Августом.
– Да? – я присвистнул. Старо как мир, и так же пóшло. Интересно, сколько на самом деле мужиков купилось на эти жуткие подробности? Но графиня молодец. Сумела вычислить меня, и понять, кто увел ее милую переписку с Фридрихом-Вильгельмом. – «Имя, сестра, имя!» – воскликнул я патетично, вытянув перед собой руку. – Да на этой шлюшке клейма негде поставить, – я скривился. – Она, поди, счет мужикам, с которыми постель делила, давным-давно потеряла.
– Даже если так, тебе она сказала «нет», но ты все равно взял ее силой…
– Ну, допустим, – я скрестил руки на груди. – И что с того? Это только меня, ее и Августа касается. Ты-то здесь при чем? – у парня произошел разрыв шаблонов и он затормозил. Ну, понятно, думал, что я буду отпираться, доказывать свою невиновность… А оно мне надо? У меня англичане мины портят, а я в каждую, считай душу вложил. И ведь, гады такие, даже не дождались, когда тормознутый Фредрик мне войну объявит. Зачем я вообще на этого повернутого время трачу? Что хочу узнать? Очаков тем временем хлопал глазами, пытаясь понять, что у него спросили. – Так при чем здесь ты? Каким образом «поруганная честь» этой потаскухи стала зависеть от какого-то подпоручика? Заметь, мне даже не интересно, где вы вообще встретились и что она тебе дала, чтобы заслужить такую преданность и готовность отомстить за нее.