– Полагаю, что понимай Анна Иоанновна родной язык Курляндии, ее ждала бы масса весьма неприятных сюрпризов?
– Возможно, а возможно и нет. Герцогиня очень любит по птичкам стрелять и отличается изрядной меткостью. А также обладает весьма специфическими склонностями к понятиям «забавы». Так что, мало кто хотел бы попасть в категорию шута, очень уж скверно те шуты заканчивали.
– А кем же в таком случае приходился герцогине ты, Эрнест? – я смотрел на него и думал над тем, какую роль сыграл бы этот человек, если бы я все-таки кони двинул, как было предначертано.
– Ваше императорское величество знает имя недостойного слуги герцогини Курляндской, я так польщен, – и он весьма ловко поклонился, несмотря на свои габариты.
– Не ерничай, иначе я решу, что ты тот самый шут, один из последних, которого я от незавидной участи спас.
– О, ну встреча с вашим цепным псом господином Ушаковым быстро избавила меня от иллюзий. Другой вопрос, а почему, собственно, я все еще жив? И даже нахожусь, всего-навсего под домашним арестом, а не болтаюсь на виселице, под злорадными взглядами местной знати, которая меня, мягко говоря, недолюбливает, – я сделал шаг вперед одновременно с Бироном, но того остановил гвардеец, предупредительно выставив вперед руку, чтобы преградить ему дорогу. Вторая рука опустилась на эфес шпаги. Ну конечно, простому смертному мою жизнь естественно Михайлов не доверит.
– Кто от имени герцогини связывался с Лёвенвольде и другими заговорщиками? Это ты хотел меня извести, чтобы возвысить свою герцогиню?
– Нет! Но вот за саму герцогиню я не поручусь, особенно, если ей предложили взять корону. Здесь в Митаве ее светлости не хватало размаха, а вот стань она императрицей – вот тут бы можно было развернуться.
– Размаха в чем? Я не заметил особого благосостояния у местных жителей, когда ехал сюда в Митаву.
– В роскоши, естественно, – Бирон даже руками развел, словно удивляясь моей недогадливости. – Платья, драгоценности, балы. Все те маленькие увлечения, что приносили ей ежедневную радость. Не больше, нет. На большее ее никогда не хватало. Она даже не прочитала ни одного указа, который подписала.
– Было бы странно обратное, особенно, если учитывать тот момент, что Анна Иоанновна не знает немецкого языка, – я усмехнулся. – И как она решилась Бестужева, с которым могла хотя бы поболтать, поменять на тебя?
– Бестужев еще мог заставить себя удовлетворять ее, пока ее светлость была помоложе, а потом ничего уже не помогало. Да и болтать ее светлости не было причин, она пение дев более всего любит. И особенно одной девы. Графиня Ожельская не так давно приезжала навестить ее светлость. Вместе они птичек расстреливали, ведя неспешные беседы о том, об этом… я бы рассказал, о чем именно, но вот беда, русского языка я практически не знаю.