* * *
Петр Шереметьев раздраженно пнул лежащую на тропинке ветку. Да как так-то? Почему его оставили этого Бирона караулить, пока остальные будут с поляками разбираться? Это нечестно, несправедливо! Он так и скажет государю, что тот был к нему несправедлив!
– Господин, – Петька резко обернулся и увидел подходящую к нему служаночку. Темноволосую, хорошенькую.
– Да, прелестница, – Петька расплылся в улыбке, подумав, что, возможно, еще можно что-то исправить, насладясь девичьими прелестями.
– А это правда был император Петр? – она кокетливо улыбнулась, и на щечках образовались ямочки.
– Кто? – Петька слегка нахмурился.
– Высокий такой, красивый, – она снова улыбнулась.
– А-а-а, ну раз высокий и красивый, то, скорее всего, да, это был именно император Петр. Мы на его фоне все конечно же мелкие карлики, – протянул Петька, смешно наморщив нос. Девушка не выдержала и хихикнула, а затем приблизилась почти вплотную и зашептала.
– Господин Бирон в сердцах кричал, что император заинтересовался графиней Ожельской.
– Возможно, – вот сейчас Петька был – сама серьезность. Он не слишком хорошо знал немецкий, и ему приходилось сильно напрягаться, чтобы перевести получаемую информацию правильно.
– Я хотела сказать, что графиня Ожельская приезжала не одна, – горячим шепотом зашептала девушка, практически прижавшись к Петькиной груди. – С ней был священник. Католический священник. Из ордена иезуитов.
– О, как, – Шереметьев отпрянул от нее, пытаясь уложить в голове то, что услышал. – Спасибо тебе, местная дриада, ну, или русалка. Ты даже не представляешь, как сильно помогла высокому красавцу Петру, – и он припустил к дому, уже не думая о том, как бы скрасить так внезапно обрушившуюся на него скуку.
Государь мой, Петр.
Наверное, с моей стороны слишком самонадеянно называть Вас, Моим Государем, ведь наша свадьба еще не состоялась, и я не могу называть Вас так, но мне хочется это сделать. К тому же, герцогиня Орлеанская утверждает, что Вам будет приятно. В Пале-Рояле стало гораздо приятнее находится и жить, когда туда вернулась герцогиня Елизавета. Граф Румянцев говорит, что Вы были уверены в том, что она закроет парк и разгонит всех тех, кто привык проводить в нем свой досуг, в том числе и небезопасный. А ведь этот парк был действительно небезопасен, знаете, неподалеку от грота Венеры обнаружили тело убитого графа де Сада. Он был ограблен, и воры сняли абсолютно все, даже печатку с гравировкой, которую граф носил на мизинце. Как мне по секрету сказала герцогиня Ангулемская, эта печатка на самом деле ключ от сбережений графа, которые он, опасаясь, надо сказать небезосновательно, того, что его родственники сумеют отнять у него его богатство, поместил в «Монте деи Паски», что в Сиене. Опять-таки по слухам, во время «Тюльпановой лихорадки» де Сады неплохо подзаработали на луковицах, но дома во Франции не показывали своего богатства. И вот теперь этот ключ похищен. И кто знает, кому достанутся все эти богатства…