– Да, государь, в Малороссии, в связи со всеми этими событиями в Польше, начали появляться беженцы. И в Киеве не знают, что с ними делать, – добавил Ушаков.
– Запомни, Андрей Иванович, нет никакой Малороссии. Есть Российская империя и Киевская губерния, – жестко прервал я его. – Это понятно? – он кивнул. – Хорошо. Ну тогда, Леонтьева ко мне. почему-то мне кажется, что он со своими обязанностями не слишком справляется. Вот здесь, в Москве, и разберемся так ли это.
Сегодня я решил встретиться с сыновьями моих ближайших помощников, которые по вполне уважительным причинам не приступили в свое время к обязательной службе, и не поступили ни в какое учебное заведение, которых к счастью было пока немного. Причины у них были очень уважительные, им некогда было о такой ерунде как императорская служба думать, они заговоры и покушения в это время устраивали. Например, среди них были и такие как Михаил Волконский, так качественно испортивший жизнь и Ушакову, который едва с ней не расстался, и мне, потому что я понятия не имею, как буду обходиться без Андрея Ивановича. Тогда я сгоряча едва не сослал его отца со всем семейством с глаз долой. Опомнился вовремя, вернул Волконского и напряг самой неблагодарной работой – сельским хозяйством и вообще пока что любым хозяйством, потому что разделить его работу между ним и кем-то еще никак не получается, не выросла у меня еще смена этим динозаврам, которых дед мой скорее всего специально из самых захудалых родов вытащил, перышки им слегка почистил и пнул от всей царской, а затем императорской души – работать, орлы мои. Они и работают. Кряхтят от нагрузок, которые с каждым днем все больше, но не ропщут, потому что видят, я наравне с ними эту лямку тяну. Бурлак, чтоб их, я отшвырнул в сторону очередной отчет. Суки они, бурлаки эти. Мало того, что жрут за государственный счет, так еще и права качать начали. Черкасский вон мне заработки средней артели притащил – до шестидесяти рублей заработок у обездоленных, а сколько командир получает, так я лучше промолчу, чтобы не расстраиваться. Я хмуро посмотрел на Ягужинского.
– С кем они судиться удумали? – говорить пришлось сквозь стиснутые зубы, потому что в противном случае я бы крыл матом всех подряд да без остановки.
– С купцом Афанасьевым, у коего самый большой частный речной флот числится. Говорят, что против правил то, что Афанасьев своих работяг везет, дабы они в лямки впряглись, ежели мель, али еще что. Даже трое сыновей Афанасьевских, богатыри, не чета многим, по Волге ходют, и в лямку впрягаются. Ну а артели возмущены, что, мол, хлеб последний кровопийца Афанасьев у них отбирает, и что участки Волги уже давно артелями между собой поделены по чести и, по справедливости. Ты все еще уверен, государь Петр Алексеевич, что хочешь судейство сделать только государственным органам, с ставленниками на местах? – Ягужинский ткнул пальцем в свой отчет.