«А мы уже знакомы во всех смыслах этого слова?».
Кого бы Котька возненавидела в первую очередь? Меня? Его? Всех на свете? Я не хотела, чтобы моя девочка проходила через это. Говорят, правды во благо не бывает. Я вот в этом не уверена. А ко всему прочему Олег ведь тоже молчал. Значит, он не считал случившееся между нами чем-то важным или достойным внимания. Чем-то таким, что могло бы повлиять на его планы в отношении Котьки.
Тогда как бы выглядели мои излияния?
— Эй, мам, отомри! Ну, ты чего? Все же хорошо!
— Но как же… Тебе только восемнадцать. Ты же хотела на Евровидение… А тут…
— Мам, ну, вот от кого-кого, а от тебя я такого не ожидала. Тебе напомнить в каком возрасте ты сама меня родила? И ничего. Твоей карьере это не помешало.
Я тогда кивнула, глядя на качающийся под ногами пол. Котька рассмеялась, схватила меня в объятья и закружила.
— Мам, ну, все, давай уже приходи в себя! Подумаешь, я беременна! Радовать надо.
Я пыталась. Радоваться. Когда немного свыклась с происходящим. Очень искренне пыталась. Котька с Олегом скромно расписались. Из-за сильного токсикоза у Котьки свадьбу решили сыграть потом, когда ребенок родится. Ну, а потом выяснилось, что никакого ребенка не будет. И наша жизнь, в очередной раз перевернувшись с ног на голову, закружилась уже вокруг болезни дочери.
— Сашка! Черт… Я, кажется, собрал все пробки, — выныривая из своих невеселых воспоминаний, растерянно гляжу на запыхавшегося Победного. — Я две встречи отменил, и то едва успел. Ты почему такая напряженная? Доктор сказал что-то? Все плохо?
— Нет… — растираю виски. — Нет. Еще пока непонятно. Котька на каком-то обследовании. Я просто задумалась.
— Олег с ней?
— Нет. Тоже пока в пробке. У него какие-то важные дела. Кажется, его отец не очень доволен…
— Чем?
— Не знаю. То ли его работой, то ли отлучками. Я пару раз слышала, как они разговаривали на повышенных тонах, но в детали не вникала.
— Ясно. — Победный усаживается на свободный стул и вытягивает перед собой ноги. — У Мира сегодня линейка?
— Угу. Он отпросился сходить с друзьями в кино. Говорит, что будет очень по ним скучать, если уедет в Англию. Ты до сих пор не оставил эту идею?
— А ты до сих пор против?
Запрокидываю лицо к жужжащим на потолке лампам. Против ли я? А черт его знает. Может, прав Борис, и я просто держусь за Мирона? Ведь он и впрямь единственный надежный якорь в бушующем океане жизни. Я обнимаю его, пусть он это все реже мне позволяет, и чувствую себя лучше. И кажется, что все мои проблемы где-то там, вне этих объятий. А здесь — все хорошо. Мой мальчик… Мой Мир…