Достаточно высокий. Грузный. Темноволосый. Сходство с сыном угадывается разве что в тяжеловатой линии подбородка и высоких скулах. И на этом все. Олег — мальчик, получивший образование в лучших школах. Европеец до мозга костей. Его отец — дремучий приверженец всеми давно похороненных ценностей. Это не спрячешь под дорогим костюмом. Оно фонит. Во всем. Начиная от того, как он ест, и заканчивая тем, как пренебрежительно ведет себя с женой. Удивляюсь, как Марина терпит такое обращение. И ради чего? Дети давно выросли, казалось бы, ничто не держит. Ан нет. Сидит, вон. В тарелочку ему что-то подкладывает и сдувает пыль.
— Сережа то, Сережа это… Тьфу ты!
Это, наверное, что-то поколенческое. Послевоенная травма. Лишь бы мужик был, а какой… Я отворачиваюсь, потому как на это невозможно смотреть.
— Потанцуем? — перед глазами возникает рука моего школьного друга Ивана Сомова. Я училась в непростой школе. Языковом элитном лицее. Класс у нас был дружный, все сплошь башковитые. Ванька, вот, например, с нуля поднял крупнейшую инвестиционную компанию. Располнел к своим годам, развелся, женился снова, и остался все таким же шебутным.
— Конечно, Ванюш.
Выходим в круг. Где Борис кружит, о чем-то перешептываясь, с Ленкой Свибловой, Котька — со своим крестным, старым рокером, ударившимся в индуизм, а моя свекровь Алла Сильвестровна учит вальсу Мира.
— Слушай, Майкова…
— Я давно Победная.
— Ты в прямом смысле или образно? — посмеивается Иван.
— Хочешь спросить, помирились ли мы с Борисом?
— Ага.
— Нет. Но он не оставляет попыток.
— Так, может, дашь парню шанс?
— Он что, тебя подослал, да?
— Что ты. Просто смотреть на мужика страшно. Ну, кто из нас не совершал ошибок, Сашка? Все мы хороши.
— Ты сейчас обо всем мужском племени, вместе взятом?
— Вот только не начинай. Как будто женщины не изменяют.
— Изменяют. Но я не хочу сейчас это обсуждать, — не разъединяя наших пальцев, Ванька оборачивает меня вокруг оси, я делаю разворот и прижимаюсь задницей к его выступающему брюшку.
— А что хочешь? Не стесняйся. Сегодня твой день, — плутовски ухмыляется Сомов.
— Что ты знаешь про Жарова старшего?
— Котькиного свекра? А что тебя интересует?
— Они в постоянных контрах с Олегом. Не знаешь, в чем причина?
— Ну, как тебе сказать? Наверняка я утверждать не могу. Но, полагаю, тут дело во взглядах. Олег — человек творческий, современный. Он горит, полон идей, проектов. По крайней мере, ходит такой слух. А его папаня — шкуродер. И подход к бизнесу у него соответствующий. Что для Жарова младшего — искусство, то для старшего — лишние затраты на проект. Как-то так.