— Красивый танец.
— Ох, — спотыкаюсь, чуть не налетев на непонятно откуда взявшегося Сергея. — Да. Спасибо. Это все Борис. Он в детстве брал уроки.
— И знали бы вы, чего мне стоило заставить его на них ходить.
К нашему разговору неожиданно присоединяется моя бывшая свекровь.
— Могу представить, — кивает Жаров старший.
— Вы тоже ходили в танцевальную студию?
— Бог миловал. Я по более подходящим для мужчины кружкам прошелся.
— Это по каким же? — сощуривается Алла Сильвестровна. О-йо. Она-то, конечно, женщина пожилая, но я еще не встречала настолько прогрессивного человека.
— Одно время на легкую атлетику. Потом в бокс подался. И сына туда отдал. Мужик должен уметь за себя постоять.
— И как успехи?
— Никак. Я терпеть не мог бокс.
Еще и Олег! Они что, все сговорились выйти? Вот и как, прикажете, мне от них всех отделаться? Меня ведь и впрямь поджимает. Еще чуть-чуть, и я начну стискивать колени, как двухлетка. Где этот чертов туалет?
— Это потому, что тебе на первой тренировке разбили нос. Ты упал в обморок от вида крови. — В голосе отца Олега звучит плохо скрытое пренебрежение. На скулах его сына выступают желваки.
— Мне было четыре года, отец.
— А что это меняет? Ты либо мужик, либо — нет. Так, Марин?
Ну, все. Я не могу.
— Извините, мне нужно отойти на секунду.
Проношусь по коридору, к счастью, замечаю нужную мне табличку. Дергаю дверь. Облегчившись, можно и подумать. Это что такое было? Он всегда с ним так? Тогда не удивительно, что Олег предпочитает настолько доминирующую позицию в сексе. Когда тебя самого морально e*ут по любому поводу, хочется сатисфакции.
«Я хочу тебя трахнуть с первого дня, как увидел», — вот, что он сказал два года назад, толкая меня к стенке. Я тогда не поняла, откуда в настолько воспитанном мальчике такая дерзость. И характерный лексикон, за которые одновременно хочется вымыть с мылом рот и растечься у его ног лужей.
«Ты о наружной рекламе Михе с Максом втираешь, а я представляю, как раскладываю тебя на столе для совещаний»…
Из включенного крана тонкой струйкой течет вода, журчит. Вместе с этим журчанием я слышу его голос снова и снова. Обрывки наших с ним разговоров:
— Просто… Все катится черт знает куда. Я ничего… Ничего абсолютно не контролирую. Ни в одной гребаной сфере жизни.
— Олег…
— Я справлюсь… Это просто слабость. Она пройдет.
Чувствую, как тогда, его жаркий рот, уткнувшийся в мою шею. Веду мокрой рукой по тому месту, где меня касались его губы. Куда падали слезы. Бедный мальчик. Он говорит, что справится. Что это слабость, и она пройдет, но так ли это? Я ведь не слепая. Когда тебя атакуют с одной стороны — всегда есть надежда, не спорю. А когда тебя окружили? Когда буквально в блокаду взяли? Блокаду этих глупых — «Ты мужик, или как? Мужики не плачут. Соберись, тряпка. Действуй. Борись! Не ной».