— Господи боже, спасибо!
Опускаю голову на сложенные на столе руки. От счастья хочется кричать, но я боюсь… боюсь его сглазить. Во мне живёт суеверный страх, что стоит только поверить в хорошее, как жизнь сделает очередной кульбит. Нет-нет, расслабляться еще не время. «Отступает» не равно «отступила», «исчезла, будто её и не было».
— Девушка, вам нехорошо?
— Нет. Нет… Напротив, — я вскакиваю со стула, движимая жаждой действий. Подхватываю сумку. — Меня, должно быть, ждут. Господин Гройсман…
— Давид Ефимович? Конечно-конечно. Позвольте вас проводить.
Давид Ефимович ожидает меня за столиком у окна. Я поначалу даже не узнаю его, так сильно он изменился со дня нашей последней встречи. Вместо шорт и линялой, видавшей виды футболки на нём — стильный костюм. Вместо растрёпанных, взъерошенных ветром волос — красивая стрижка. Я совершенно неприлично присвистываю.
— Саша…
— Добрый день.
— Ты прекрасно выглядишь. Прямо светишься вся.
— Ну, у меня этому есть оправдание. Только что я узнала отличные новости. А что оправдывает вас?
Давид Ефимович растягивает губы в белозубой скупой улыбке.
— Это всё костюм. В нём и обезьяна будет выглядеть вполне прилично.
— Не скажите, — возражаю я и усаживаюсь на заботливо отодвинутый для меня стул. В этот момент будто изниоткуда у нашего стола материализуется официант.
— Могу я предложить вам что-нибудь на аперитив?
— Давид Ефимович, как думаете, для шампанского не слишком рано? — хулигански сощуриваюсь я.
— Для него никогда не рано, особенно при наличии повода.
— Тогда нам шампанского!
Гройсман кивает, будто даёт официанту своё добро. Так неосознанно себя ведут сильные, привыкшие командовать мужчины. И вот такие мелочи рассказывают мне о настоящем Давиде Ефимовиче гораздо больше, чем любые его рассказы о себе. Может, я и не психолог, но кое-что в этой жизни я понимаю тоже.
— Вы надолго в наши края?
— Пока на пару дней. По работе.
— Вы же утверждали, что пенсионер, — посмеиваюсь под нос.
— Одно другого не отменяет, — ворчит Давид Ефимович. — Кстати, ты так и не рассказала, по какому поводу радость.
— Котька, моя дочь, похоже, пошла на поправку. Мне об этом сообщили как раз перед нашей встречей. Собственно, из-за этого я и задержалась.
— Новости и впрямь отличные. Насколько я помню, её врач — Диня? В смысле, Королёв?
— Да, — удивляюсь я. — Вот это память у вас, Давид Ефимович. Я прямо поражаюсь.
— Память здесь ни при чём. Мы с Диней учились в одной группе. Только он на хирурга-онколога распределился, а я — на хирурга-травматолога.
— Как? — охаю. — Я думала, вы психотерапевт или что-то вроде. А вы — хирург?