«Ночное рандеву на бульваре роз,
Ночное рандеву, в фейерверке грез…»
Двадцать семь раз. Ровно двадцать семь раз за последние два часа. Если он поставит эту песню еще раз, плюну на собственную неконфликтность, прописанную в характеристике, и пойду разбираться. Скандально, с вызовом милиции, и пеной у рта.
Глянула на часы. Стрелки дружно сошлись на тройке. Через четыре часа вставать. Послал же Бог соседа. И почему молчат остальные? Или я одна, не могу заснуть этой ночью?
«Приходите в мой дом, мои двери открыты.
Буду песни вам петь и вином угощать…»
Щаз как зайду! Ну, Антонов! Ну, полуночник! Спасибо, хоть репертуар сменил.
Ни ватные тампоны в уши, ни подушка на голову, ничего не помогает.
Ладно, схожу. В конце концов, ну что он мне сделает? А я ему? Это вопрос.
И отношения ухудшать не хочется. И, все же, нужно их выяснить.
Халат, тапки, взгляд в зеркало, куртка, шапка. Или, все же, обойтись как есть? Увидит, помятую и встрепанную, может, совесть взыграет? Скорее, у меня взыграло воображение. Он ведь, еще, может не открыть, под дверью придется постоять. Тапки прочь. Сапоги. Вперед.
Не угадала. Дверь открыта, валит дым сигаретный, аж в глазах режет. С кухни доносится женский смех и звон чокающихся бокалов. Он не один. Не подумала. Сходить переодеться? Еще чего! Щаз как выскочу! Как выпрыгну! Пойдут клочки по закоулочкам. Угу. И завтра придется брать больничный.
Музыка гремит из зала. Заглянем. Ну, ничего себе! Напарник спит сном праведника на диване. А рядом сидит какая-то девица, смолит как паровоз, и периодически толкает в бок Антонова, в тщетной попытке добудиться. Наивная. И, видимо, притомившись, ложится рядом, трогательно приобняв его за плечи. Я, прям умилилась. Какая идиллия!
Внезапно, дверь в кухню распахнулась, явив гигантского детину, бородатого, в коже. И двух девушек, удивительно хрупких и воздушных. Особенно, учитывая клубы дыма, окутывавшие их.
Застигнутая врасплох, я дернулась к выходу.
— А ну стой! — Звуковой волной, меня едва не впечатало в стену. Когда так просят, отказать невозможно. Внутри аж все замерло от дурного предчувствия.
— Ты кто такая? — здоровяк стоял, буквально в метре от меня, слегка наклонив голову, чтобы не задевать люстру. — Что здесь делаешь?
— Соседка. Волнуюсь. — Голос дрожал, подтверждая сказанное.