Не бойся. Не бойся.
Я осторожно приоткрыла глаза и замерла.
Словно кто-то расплавил прозрачные аметисты и превратил их в огромное озеро. Оно простиралось передо мной так далеко, что невозможно было рассмотреть, где заканчивается. Его поверхность была то зеркально гладкой, то шла волнами, как будто откуда-то налетал ветер.
Я глянула на своё отражение. Крик застрял в горле, ибо оно было не моим. Оттуда, из воды, на меня смотрела тьма лиц. Их черты постоянно менялись, теряли очертания и тут же обретали новые.
Озеро душ, озеро предков… Мы ждали тебя, Аска. Давно ждём.
Я замерла, не в силах сдвинуться. Да что там, даже вдохнуть сырой воздух стало трудно. Я зажмурилась, мотнула головой. А когда вновь открыла глаза, на меня смотрело лицо старика. И пусть морщины изрезали лоб и щеки, глаза пронизывали чуть ли не насквозь.
– Де… душка…
Слова сами сорвались с моих губ и в этот момент не показались странными или чужими.
Это он. Точно он. Ямато Шенгай, который пожертвовал целым кланом ради одного человека.
Не пожертвовал, Аска. Просто отсрочил кое-что.
Я вздрогнула, понимая, что он слышит мои мысли.
Не знал, что это будешь ты. Но такова воля Плетуньи. Она знает, что делает. Она поможет. Ты должна справиться.
– Легко сказать, – пробормотала я.
Где-то внутри появилось жуткое чувство полного… совершенного одиночества. Все они – там. А я – здесь. Пусть не видно лиц матери и отца, нет рядом братьев, но они где-то рядом.
И тут же мотнула головой. Прочь, упаднические мысли. Раз я именно на этом берегу, значит, так надо.
Ты повзрослела. Изменилась. Я рад.
Я достала лунный кумихимо. Подержала на ладони, любуясь мягким сиянием. Медленно-медленно он начал разворачиваться, словно диковинный цветок.
Интересно, Ямато понял, что я не та… не его Аска?
В голове раздался тихий смех.
Не бывает не тех, Аска. Все мы становимся теми, кем должны стать. Все мы были теми, кем станем снова.
Я нахмурилась. Кумихимо трепетал на ладони лепестками серебряного пламени.
– Что мне делать, дедушка?
Иди сюда.
Из озера медленно, завораживая взгляд, поднялись руки. Синеватые, светящиеся изнутри. А потом резко рванули ко мне.
«Синий – цвет смерти, – пронеслась мысль в голове. – Цвет тех, кто переступил границу жизни. Так говорится во всех легендах».
Я попыталась увернуться, но не успела. Меня ухватили и дёрнули вниз. Плеск, холод, вода, под которую я ушла с головой.
А потом пришли пламя и боль.
Она разрывала на куски, не давала дышать, обжигала так, что казалось, вот-вот от меня останется один пепел.
И тьма.
В какой-то момент мелькнула мысль: «Источник рёку совсем не такой, как о нём думалось. Тёмный, жуткий и ледяной».