— О, хорошо, — она немного подпрыгнула на стуле, и я поборола желание улыбнуться. Несмотря на некоторую нелепость, лила была приятным взрывом невинности в дни, теперь полное тьмы. Моя профессиональная репутация, которую я считала обреченной, на самом деле выросла в месяцы после разоблачения Кровавого Сердца. Я дала десяток интервью на телевидении, отклонила два предложения на издание книги, и у меня был список ожидающих клиентов, которым не терпелось поговорить о внутренней агрессии. Для меня было разнообразием сидеть с Лилой и обсуждать фильмы, сплетни о звездах и прогресс ее дочери. Мэгги теперь регулярно посещала психотерапевта и шла на поправку.
Несколько минут спустя я провела Лилу до двери и помахала на прощание, передав ее Джейкобу, который заслуживал золотой медали за подлизывание. Вернувшись к столу, я взяла телефон и проверила сообщения. Послание с неизвестного номера было коротким.
Давно не общались. Надеюсь, у тебя все хорошо. — Роберт.
Я уставилась на сообщение, не зная, как ответить. После того, как он покинул мой дом в тот судьбоносный вечер, он исчез. Ни сообщений, ни звонков, и — я поискала в Интернете — его биография исчезла с сайта фирмы. Когда меня победило любопытство, я поехала в офис в Беверли-Хиллз и поднялась на его этаж. Выйдя из лифта, я с удивлением увидела, что на сверкающих стеклянных дверях нет знакомого имени, а в его старом кабинете теперь сидит женщина.
Я не ездила к нему домой. Я и без того слишком далеко зашла, сунувшись в его офис. Я подумала, что если Роберт Кевин хотел поговорить со мной, он бы мне позвонил. И теперь это случилось. Вроде как.
Я положила телефон на стол и отодвинула его подальше. Я не знала, как ответить на сообщение, и вихрь бабочек, проносящийся в груди, точно не был хорошим знаком. Он пришел ко мне домой, чтобы меня убить. Хотя надо признать, он этого не сделал — но что, если бы я не убедила его в своей невиновности?
Некоторые люди не опускались до убийства. Но опять же, смерть ребенка кого угодно могла заставить утратить рассудок. Я не винила его за убийство Джона Эбботта, как и за то, что он обратил злость и ненависть на меня, когда посчитал, что я сознательно позволила его сыну умереть.
За последние три месяца расследование тщательно разобрало каждое мгновение мрачной истории Джона и Брук. Я передала свои записи, какими бы бесполезными они ни были, и отсидела часы допросов. К счастью, власти поверили моей истории и не выдвинули обвинений за воспрепятствование правосудию, быстро переключив внимание на разрастающиеся ужасы вокруг Джона и Брук Эбботт.