— Я живу один, — он поерзал на жестком пластиковом стуле, звякнув цепями. — По вечерам я читаю и проверяю тесты. Я не знаю, что вам сказать. Если вы не сможете заставить мою собаку поручиться за меня, им придется поверить мне на слово.
— Это сложно, учитывая найденную ими коробку, — Роберт открыл на планшете снимок, неконтролируемо разжигавший его гнев. Это была приближенная фотография маленькой деревянной шкатулки, заполненной ужасающими сувенирами. Водительские права первой жертвы. Мочка уха. Кусочек кожи с татуировкой, отрезанный с бицепса. Часы с гравировкой даты окончания школы. Полароидный снимок мальчика с лицом в синяках, разбитой губой, покрасневшими глазами. Гейб.
— Да, — Рэндалл едва ли взглянул на фото. — Они сказали, что нашли это в моем доме.
— Под вашей кроватью. Как она там оказалась?
— Кто знает? — учитель поднял руки. — Я обычно не заглядываю под кровать, только если роняю очки. А вы? Кто угодно мог ее туда засунуть.
— Как бы они пробрались в дом?
— На чьей вы стороне? — он расстроенно покачал головой.
— Я играю адвоката дьявола. Вам зададут все эти вопросы на суде.
— Послушайте, Я НИКОГО НЕ ПОХИЩАЛ И НЕ УБИВАЛ, — прогремел Рэндалл, и кто-нибудь из присяжных точно бы ему поверил, если бы он повторил то же самое на суде. Одного человека было бы достаточного.
— Спрошу снова, как кто-то мог проникнуть в дом?
— Кто-нибудь мог открыть дверь и войти, — дерзко сказал он. — Не то чтобы у меня было что-то ценное. Меня незачем грабить. Я запираю дверь иногда, а зачастую — нет. В хорошую погоду я открываю окно. Так что подайте на меня в суд.
На него не нужно было подавать в суд. В сравнении с шестью убийствами гражданский иск был сущим пустяком. Шесть убийств и семь похищений, предумышленных и с отягощающими обстоятельствами.
Его жизнь — знал он об этом или нет, освободит его Роберт или нет — была закончена.
Нита Харден стояла у двери Скотта, прислонившись ухом к двери, и старалась разобрать слова сына.
Но у нее не получилось: он говорил тихо, почти шепотом. Скотт никогда не шептал. Он включал музыку на полную, выкрикивал предложения, вопил и улюлюкал, получив новый уровень или выиграв в какой-то игре, но никогда не шептал.
Она тихо постучала в дверь, и он затих.
— Скотт? — позвала она.
Послышалось шуршание, шаги по деревянному полу, а потом он открыл дверь и глянул на нее сквозь узкую щель.
— Да?
— Ты в порядке? Мне показалось, я слышала чей-то голос.
— Я просто смотрел видео на телефоне, — он скромно улыбнулся. — Уже поздно, мам. Ложись спать.
Он был прав. Было почти два часа ночи. Несколько недель назад она бы приняла снотворное и уже пускала бы слюни в подушку, свернувшись рядом с Джорджем. Но в новой реальности, где ее сын вернулся, она не могла спать, пока свет в его комнате не погаснет и из-за двери не раздастся тихое похрапывание, что обычно случалось не раньше трех или четырех часов утра.