Я рассмеялась от грубой аналогии:
— Я не в таком уж экстазе от них. Но да. Это историческое событие. Получить возможность поучаствовать и взглянуть на эти дела… — я покачала головой. — От этого мне хочется забросить частную практику и присоединиться к правоохранительным органам.
— Серьезно? — она скептически на меня взглянула. — Нужно ли мне напоминать тебе, сколько ты зарабатываешь в год?
Я застонала:
— Деньги — это еще не все. Хотя… — я сдалась. — Да, ты права. Я сказала, что это соблазн, а не серьезное желание.
— Ты на своем месте, — сказала она. — Работать на адвоката — лучшее, что тебе могли предложить, — она оглядела стену. — Что в колонке с местами преступлений?
— Все, что мне известно по уликам и вскрытиям. Обычно там не было бы столько всего, но в этом случае вскрытия выдают сроки заключения мальчиков.
— Что ты имеешь в виду?
Я наклонилась и подцепила дело Ноя Уоткинса из стопки.
— Вот, — я помолчала. — Ты уже обедала?
— Только энергетическим батончиком. Но не переживай, — она похлопала себя по животу. — Стальной желудок.
Я открыла дело:
— Из тестов на наркотики по волосам мы можем видеть, что его накачивали веществами практически непрерывно в течение восьми недель заключения. Говоря о времени, его держали дольше всех. Убийца начал сокращать периоды. Либо ему сильнее хотелось убить, либо он получал желаемое раньше.
— Господи, — она потянулась и вытащила фото Ноя с места преступления. — Так их всех нашли?
— Да, — я отвела взгляд, все еще не привыкшая к виду унизительной позы тела Ноя, нацеленной на оказание максимального визуального эффекта.
— Он действует одинаково с каждым убийством?
— Практически. Тела оставляет распластанными, без гениталий, с вырезанным на груди сердцем, — я заправила прядь волос за ухо. — И у них всегда не хватает мизинца. Иногда и других пальцев, но всегда мизинца.
— Так почему его не называют Мизинцем? — сухо спросила она.
— Эту подробность намеренно утаили от прессы.
Она переварила информацию.
— Значит, он оставляет себе палец и пенис?
— Гениталии всегда обнаруживаются на месте преступления, но немного поотдаль, — покачала головой я. — Выброшенными, словно их только что бездумно отшвырнули.
— Ауч, — она вернула фото. — Что это значит?
— Ты сексолог. Ты мне скажи.
— Увечье наносится, когда мальчики еще живы?
— Ампутации посмертные. А вот вырезание сердца делается при жизни.
— А как они умирают?
— Удушение. Смерти демонстрируют немного милосердия, хоть для этого уже поздновато, учитывая все остальное, что переживают жертвы, — я рассказала об ассортименте пыток. Сигарные ожоги. Синяки. Анальные разрывы, указывающие на проникновение. Следы от наручников и веревок.