Но исцелилась ли она? Стоя здесь, под дождем, совсем рядом с ковбоем Виктора, Оливия не знала, что ответить. Может, она просто спрятала сердечную боль под слоем обиды и горечи. Что, если рану нельзя залечить таким способом? Что, если для этого нужно набраться смелости и снова отдать кому-то свое сердце?
Оливия опасалась, что этой смелости у нее нет.
Незаметно для себя она остановилась. Джосайа тоже остановился и вопросительно посмотрел на нее.
О чем они говорили? Оливия полностью утратила нить разговора. Ах да, об отце Виктора.
Возможно, он уже все знал. Все знали. Она чувствовала себя так, словно стояла над пропастью. Рассказать ему о своем неудачном браке? Оливия сделала глубокий вдох и шагнула к краю пропасти.
– Что вы знаете о моем покойном муже?
– Я знаю, что он умер. Розалин, вероятно, знает больше, но она мне ничего не рассказывала.
– Он умер в постели своей любовницы. Джосайа покачал головой, выражение его лица трудно было определить. Когда он шагнул ближе к ней, край его зонта лег на зонт Оливии. Звук дождя стал тише.
– Этот человек был глупцом.
– Возможно. Но я была еще глупее.
– Не говорите так, Оливия. Он был вашим мужем. Когда мужчина дает клятвы, он должен выполнять их.
– Джосайа Стетон, вы так же наивны, как и я, когда выходила замуж. – Было неразумно открывать ему подробности того, что случилось, и все же… – Я была так влюблена в этого человека! Конечно, у меня возникали подозрения, как же иначе? До меня доходили слухи о его неверности, и не раз. Но я отказывалась видеть и слышать то, что не желала знать. Вы не поверите, но однажды я даже нашла стихотворение, которое он написал своей любовнице – то ли второй, то ли третьей. Я спросила, что это такое, и он заявил, что писал обо мне. И не важно, что у предмета его вожделения были глаза «цвета коричневого бархата», а волосы блестели, как обсидиан. Я все равно слепо верила ему. Как такое возможно? Знать и отказываться признавать очевидное.
– Вы не заслуживаете такого бездушного обращения. А Виктор? Ребенок достоин, чтобы отец любил его.
– Любовь Генри Шоу была бы извращенной. Это к лучшему, что Виктор был еще младенцем и не мог осознавать утрату.
Что тут скажешь? Его молчание указывало, что он не знал ответа. Как и она.
– Если ваши сапоги хоть чем-то похожи на мои туфли, то они наверняка промокли.
– У вас тоже замерзли ноги?
– Я их не чувствую.
– Полагаю, вы должны опереться на мою руку.
Улыбнувшись, Джосайа подставил локоть. Наверное, это было безумие, но она взяла его под руку. И едва сдержала вздох облегчения, ощутив ее тепло и надежность. И не только это. Сердце Оливии забилось сильнее, кровь в жилах потекла быстрее.