Девушка глотнула воды из фляги. Пряча сосуд в оплетку на поясе, провела рукой по бедру и почувствовала, что текстура кожи изменилась. Опустила взгляд и поняла, что за несколько часов хождения по колючим зарослям зловредная флора буквально стесала верхний слой кожи на штанах. Словно крупным наждаком прошлась, не упустив ни единой складки.
Бизо тем временем проверял направление при помощи чашки с водой и стальной иголки, но при этом шепча что-то поверх и бросая в чашу крупинки соли. Вид алхимика вселял в Лену зависть и чувство неполноценности. Колдун был явно старше нее (и намного), упитан, коротконог и вообще не поражал кондициями. При этом по болоту он продвигался довольно ходко, не отставая от бригадира и самостоятельно кантуя свой дорожный мешок, а также сундучок с алхимическими ингредиентами.
Лена откинулась на кочку, вытянув тяжелые, будто освинцованные ноги. Башмаки давно промокли до последней нитки и ворсинки, как и обмотки. Оставались еще носки, но их девушка решила надеть при следующем привале. Айнар вообще разулся, повесив связанные сапоги на шею и желтея мозолистыми пятками, жесткими даже на вид, словно козлиные копыта. Зильбер проверил пораженную пиявкой ногу, убедился, что кровь по-прежнему стекает крошечными капельками, и шепотом выругался. Он бы тоже с удовольствием пошел босиком, однако Сантели категорически запретил. Кровь в воде — последнее, что требовалось сейчас бригаде.
На болоте никогда не устанавливалась тишина. Все время что-то хлюпало, чавкало, квакало. Шуршали земноводные гады, плескалась вода под ковром густо переплетенных трав, отражая какую-то непонятную подводную жизнь. Время от времени со стороны, довольно далеко отсюда, ветер приносил жутковатый звук, похожий на тоскливый, заунывный стон. Наверное, так воют баньши, предрекая чью-то гибель. Но «смоляные» на стон внимания не обращали, Шарлей тоже, видимо рассудив, что все идет своим чередом, как должно.
Шумовой фон резко отличался от всего, к чему привыкли уши Лены, отчего тревожность лишь добавлялась. Все время казалось, что кто-то шуршит, подкрадываясь. Дымка глушила звуки, выворачивая их наизнанку и возвращая обратно, так что шаги и прочий шум, производимый бригадой, будто кружился вокруг, обрастая искажениями. Казалось, что поодаль марширует целая баталия, гремя доспехами. Или разгоняется для копейного удара колонна тяжелой кавалерии. Измученный слух даже ловил отдельные слова и команды на полузабытом языке. И поневоле вслушиваясь, Лена уже начинала сомневаться — а действительно ли это лишь причуды акустики?