Сантели почувствовал, как бисеринка пота скатилась по виску и увязла в косичке. Кай, как обычно перед боем, дышал особенно тяжело, с присвистом. Трудно жить с напрочь переломанным носом, пусть и восстановленным внешне при помощи магии.
— Я настаиваю, со всем уважением, — очень спокойно, очень вежливо сказал Раньян.
Сантели покачал головой.
— Это наша телега, — так же спокойно сказал он, и то было спокойствие натянутой до предела струны. — Покажем сегодня тебе, и завтра каждый будет знать, что бригада расчехляется перед первым встречным. Значит, появится и второй встречный. И третий.
Звучало, как истинная правда, тем более, что правдой по сути и являлось. Дай слабину один раз — и дальше все воспримут это как правило.
— Жаль, — сумрачно заметил Раньян, очень задумчиво, как будто решал, что делать дальше. Может и в самом деле решал, может, тянул время, ловя удобный момент. Топор казался тяжелым, словно целиком сделан из камня. Сантели смотрел между глаз собеседника — пока лишь собеседника — и прокручивал в голове следующее действие. Резкий бросок топорика, однако, в голову не Раньяна, а коня. А затем…
Затем много чего случится, очень быстро, кроваво и необратимо. Шена, мягко говоря, смотрела на жизнь с чрезмерным оптимизмом. Силы отнюдь не были «почти равными». Шестеро всадников против пеших, при том, что Бизо все-таки не воин, делали исход боя предрешенным. Совсем как утренний «поединок» Кая с рыжей.
Однако на стороне бригады была репутация Сантели. И прямое следствие этой репутации — тот очевидный факт, что в схватке поляжет не один наемник Раньяна, а оставшимся придется долго перевязывать раны.
Таким образом, все сводилось к тому, насколько патлатый бретер спешит. Насколько он верит, что бригада действительно может что-то прятать. И насколько сам наемник готов уронить собственный авторитет среди своих. Отступиться от «смоляных» — тоже поражение, как ни крути, пусть и малое.
Сердце Лены колотилось так, что удивительно — как его еще не услышала вся округа. Включая страшного убийцу с глубоким, сильным голосом профессионального актера. Лена почувствовала, как мелкая дрожь охватила ее руки и переползла на лицо. Девушке было безмерно страшно. Пытаясь унять дрожащие пальцы, она случайно задела спящего Кодуре, тот застонал сквозь полудрему и что-то пробормотал. Но к великому счастью Лены, не проснулся.
Услышав стон из-под рогожи, Раньян быстро наклонил голову, как сыч, что ловит каждый звук в ночи. Его команда, не сговариваясь, двинула хорошо тренированных животных чуть вперед.