Матриса снова скептически поморщилась, однако явно заинтересовалась.
— И что она еще знает?
— Говорит, больше ничего не помнит, — развел руками Сантели. — Но может и вспомнит в будущем.
— Несерьезно, — в третий раз скривилась Матриса.
— Серьезно, — бригадир гнул свою линию упорно и настойчиво. — Она тебе пригодится, даже если вообще ничего не припомнит, никогда. Ты, помнится, жаловалась, что порошки некому молоть. У подмастерьев руки то слишком грубые, то слишком слабые. Посмотри на ее пальцы.
— Все посчитали, достопочтенная, — сообщил из-за плотной занавески приказчик, с должным уважением в голосе. Сантели его не видел, но был уверен, что человек склонился в полупоклоне. Да и оборот использовал характерный — «distinguella» — дословно это значило «выдающаяся». Так обращаются к юристам цехов и гильдий, казначеям, бухгалтерам и другим людям неблагородного происхождения, однако в своем деле незаменимым. Матриса держала свое хозяйство в крепкой и тяжелой руке.
— Ждите, — кратко отозвалась хозяйка.
Матриса без сантиментов взяла ладони Хель и подняла выше, под свет хорошей трехфитильной лампы. Рыжая скривилась, но промолчала и не препятствовала осмотру.
— Хм-м-м… — Матриса всмотрелась в руки Хель, помяла подушечки пальцев, гладкие ладони без единой мозоли. Рыжая закусила губу, но по-прежнему молчала.
— Ну, прямо скажем, товар не так хорош, как ты расписывал, — Матриса приосанилась, выпустив руки жертвы, и Сантели усмехнулся. Определенно начался торг. — А еще он очень горячий, прямо обжигает, какой горячий!
— Раньяна мы встретили в дороге, — отрицать это не было смысла, Сантели и не отрицал.
— Вот именно. Таких рутьеров для покрасоваться не нанимают. Эту девчонку кто-то ищет. Настойчиво ищет. Кстати… почему ты ее не продал прямо там?
— Не люблю такие сделки, — насупился бригадир. — Слишком мутно.
— Ты не любишь деньги? — усмехнулась Матриса.
— Я очень люблю деньги, — еще больше нахмурился Сантели. — Но предпочитаю в точности знать, что и кому продаю. Вот тебе я продам ее руки, два хороших лекарских фокуса и возможно еще что-нибудь, что она вспомнит потом. Хорошая сделка с понятными правилами.
— Раньян заплатил бы больше. Намного больше.
— Возможно. Но откуда мне знать, что на самом деле она стоит не в два раза больше? В десять раз? Или что рутьер вообще не будет платить и ринется в бой, как только увидит ее? Это мутное дело, а в таких железом платят куда чаще, чем золотом.
— Разумно, — согласилась Матриса, хмуря лоб, как будто перекатывая сложные, тяжелые мысли усилием воли. — За это ты мне и нравишься, всегда в точности знаешь, что и за сколько готов продать и купить.