Как-то Зенека уговорили пойти в Жулеюв на собрание батраков, где должны были выступать Боровец и Матеуш. Они с Генеком договорились идти вместе. Дорогой почти не разговаривали.
С трудом они втиснулись в помещение, где уже собрались батраки, пришло также немало людей из окрестных деревень и с завода. Зенек осмотрелся и увидел вокруг знакомые лица. Крестьяне тихо переговаривались, ожидая начала собрания. Он вопросительно взглянул на Генека. Тот улыбнулся и показал головой на сколоченную наспех из досок трибуну.
На нее поднялся Бронек. Размахивая руками, он объяснял собравшимся, чем они обязаны новой власти. Его слушали с интересом, но затем посыпались вопросы: как будет с лошадьми, с зерном?.. Бронек растерялся. Он объяснял, что не все сразу, что страна разорена, что их справедливые требования будут учитываться по мере возможности, но никто его уже не слушал.
Потом на трибуну поднялся Матеуш. Пункт за пунктом он опровергал сказанное Бронеком. Крестьяне одобрительно загудели. На каждое слово Бронека у Матеуша был готовый, внешне убедительный аргумент. Однако Зенеку чем-то не нравилось его выступление. Он не мог бы конкретно сказать, чем именно, но ему казалось, что если бы Матеуш выступал первым, то Бронек тоже сумел бы опровергнуть все его аргументы. Он взглянул на стоявшего теперь в углу зятя, покрасневшего до корней волос, нервно потирающего руки.
— Вы же всегда выступали за реформу, Матеуш! — выкрикнул неожиданно из зала Зенек и сам испугался собственной смелости. Все головы повернулись в его сторону. Бронек с надеждой посмотрел на него.
— Был и буду! — загремел на весь зал Матеуш. — Но не за такую! Что нам дала эта реформа? Только наплодила кучу нищих! Вроде бы имеем землю, а обрабатывать ее нечем.
— А вы за какую реформу? — Зенек был теперь спокоен, смело смотрел на Матеуша, не обращая внимания на ропот в зале.
— За постепенную.
— За какую?! — изобразил удивление Зенек. — Постепенную? Что-то вы, Матеуш, все перепутали. Я же помню, как вы еще перед войной требовали провести реформу — полную и без возмещения убытков! Даже спорили с министром Понятовским, хотя это наш земляк!
Зал разразился смехом. Лицо Бронека повеселело, он смотрел на Зенека с любопытством и восхищением.
— Что ты понимаешь в политике! — отмахнулся от Зенека Матеуш.
— Кое-что понимаю — вы же сами меня учили. — Снова раздался смех. — Стало быть, только вы понимаете? Кто же вас просветил? Вы говорите, что такая земельная реформа нам не нужна. Верно! Мне не нужна! Мне и своей земли хватает… только работать на ней я не могу. А другим? Вот взять хотя бы тебя, Петшак, — обратился он к стоявшему ближе всех крестьянину в поношенном немецком мундире. — Если бы тебе перед войной его сиятельство граф дал морг земли, то ты бы его от радости поцеловал в голую ж. . . и не требовал бы лошади. А теперь получил пять гектаров, так тебе и еще лошадь подавай и зерно… Может быть, тебе еще что-нибудь нужно? Говори, не бойся! Бронек запишет и завтра все привезет.