.
Снег хрустит под ногами… Во время таких прогулок в одиночестве в голову приходят странные мысли, преследуют воспоминания. Зенек старается отмахнуться от них.
Когда-то Янка обозвала Иренку свиньей. Он знал почему: ревновала. Ему нравилась Иренка.
Теперь Иренка уже стала Франчуковой и ждет ребенка. Стах добился своего: ходил за ней, пока не согласилась. Ему здорово везло: денег имел много. Торговал табаком с варшавянами и гнал самогонку с Зыгмунтом Рыбакувым. Стах пил как сапожник — говорил, что в его деле иначе нельзя. Люди шептались, что Иренке живется с ним нелегко. Впрочем, жизнь со старухой Франчуковой даже для святого была бы невыносима.
Стах тоже принадлежал к организации, и его уважали. Когда нужны были лошади или деньги, он всегда охотно их давал. Зенека же всегда передергивало, когда он видел красную морду Франчука.
В Вуйтовице первый дом от реки принадлежал Краузе. Говорили, что по происхождению он немец, что, как и его брат, служит в немецкой жандармерии. Но с Краузе все было в порядке. Он не был с ними, но и не мешал, даже если к нему обращались с какой-нибудь просьбой. А вот дочь его путалась с немцами, — правда, только с одним немцем из фабричной охраны. Люди, впрочем, говорили, что он, кажется, чех, но ни слова по-польски он не понимал, а ведь чешский язык сходен с польским. Несколько раз предупреждали Ядвигу, что остригут ее, но она никого не слушала и почти каждый день ходила в Жулеюв. Сидели с этим фрицем в закусочной, обнимались на людях, затем шли к нему на квартиру. Старуха Краузе говорила людям, что Ядвига имеет право любить кого захочет. В ответ ей молча кивали. Не поймешь, что у людей в душе.
Однажды в начале весны в деревню приехала комиссия клеймить скот. Крестьяне встревожились. Им объявили, что меченый скот нельзя ни резать, ни продавать без уведомления немецких властей. «Как же это так? — думали люди. — Моя корова, мои свиньи — и теперь вроде бы уже не мои? Немецкие? А кто кормил их, кто ухаживал?»
Комиссия уехала, а хаты по вечерам гудели, как улья. Крестьянам нанесли удар в самое больное место — занесли руку над их собственностью.
Старик Станкевич бродил по двору как в воду опущенный, раздражался из-за каждой мелочи. Он, всегда такой заботливый к скотине, теперь ни с того ни с сего лупил черенком вил коров и свиней, пинками разгонял кур, гусей и уток.
Зенек снова начал ходить на Вепш, снова сидел на своем любимом месте и смотрел, как темная речная вода текла внизу, под его ногами.
Все чаще ему хотелось броситься вниз головой в водоворот и больше не выплыть. Он представлял себе свое тело на дне реки, на гладком песчаном дне, но отгонял от себя эти страшные мысли и, крестясь, ковылял домой.