* * *
На землю уже сыпались, как белые снежинки, лепестки отцветавшей черемухи, когда в деревню пришел отряд солдат. Он вошел тихо, ночью и разместился у реки на лугу, где обычно устраивались гулянья. Люди с беспокойством смотрели на солдат, справедливо полагая, что их неожиданный приход связан с убийством Тымека Сороки.
Жалели его все. Он вырос в деревне, был задиристым мальчишкой и подростком, потом остепенился, почти образцово вел хозяйство на полученной в наследство от отца земле. Жили втроем, с матерью и сестрой, в добром согласии. А что пил, так это дело житейское…
На похороны собралось много народу. Товарищи Тымека вели под руки мать и сестру покойного. Другие несли на плечах гроб.
Среди участников печального шествия был и сосед Сороки Феликс. Когда он увидел, как снимают с воза мертвого Тымека, камень свалился у него с сердца — он больше не будет иметь под боком опасного человека. Однако теперь, когда Феликс шел за гробом того, кого знал с рождения, когда слушал проклятия людей, моливших о божьей каре для убийц, ему стало не по себе. Нужно ли было так поступать?
Шел за гробом и Зенек. Шла Бронка. Шли хмурый Бронек и пытающийся сдерживать кашель Генек. Люди бросали комья земли на гроб Тымека и молились за упокой его души.
А через несколько дней в деревню пришли солдаты. Они сидели у реки и не приставали к девчатам, идущим по дороге, не пели и не смеялись. Деревня притаилась, не спуская с них глаз.
Паника началась тогда, когда обнаружили, что деревня полностью окружена. Солдаты не выпускали никого, даже в Жулеюв, хотя это совсем рядом, даже на дальние поля возле станции или на выселках.
Это было что-то новое. Деревня замерла. Люди угрюмо посматривали в сторону Вепша, где сновали солдаты.
Постовые у шоссе были неумолимы. Всех посторонних, приходящих в деревню, они задерживали и запирали на мельнице.
* * *
В тот день Хелька наконец приняла решение. Почти бегом она бросилась на станцию и, не глядя ни на кого, стараясь ни о чем не думать, купила билет и села в поезд.
Когда сошла с поезда, ноги у нее подгибались от волнения. Она прошла через почти пустой зал ожидания и свернула на дорогу, ведущую в деревню. Проходя мимо редко стоящих здесь хат, Хелька не поднимала головы, шла глядя под ноги, на серую дорожную пыль.
Будь что будет!
Хелька уже подходила к больнице и различала даже окна в низком приземистом строении, которое когда-то было обычной придорожной корчмой. Незадолго до войны здешние крестьяне добились, чтобы ее превратили в больницу, крохотную больницу с одним врачом и несколькими медсестрами.