Не спеша идя за плугом и глядя на отваливающиеся черные, блестящие глыбы земли, Тымек размышлял о своих делах. С Бронкой, пожалуй, ничего не выйдет: вскружила себе голову каким-то солдатом. А жаль! Красивая она и работящая, и не бедна к тому же. Ей причитается, кажется, шесть моргов хорошей земли, а может, и больше. Он мог бы отдать эту землю сестре, а сам остался бы на своих семи с половиной… Что поделаешь, не вышло… А собственно, чем он мог понравиться ей. И красотой, и умом бог обидел его. Не умеет он, как другие, говорить льстивые слова, на которые девушки так падки. Тымек думал, что теперь, когда у Бронки ребенок от Весека, она будет покладистой, однако ошибся: она предпочла какого-то парня из чужих краев, о котором ей ничего не известно. Ну что же, не вышло с Бронкой… А жаль!
Потом он решал, посадить ли табак возле дома или же отдать этот участок бабам под огород. Он предпочитал табак: осенью было бы меньше возни. Но бабы тоже по-своему были правы — овощи лучше иметь возле дома…
Тымек вытащил плуг и палкой соскреб с отвала липкую землю, потом перевернул его, присел на него и вытащил кисет. Лошади стояли неподвижно. По дороге от моста ехали двое мужчин на велосипедах. Тымек взглянул на них без всякого интереса. Мало ли там людей ездит и ходит! Той дорогой до Романовки ближе, чем через фабричный мост. Он смотрел, как они соскакивают с велосипедов и переносят их через наиболее сырые участки дороги. Затянувшись несколько раз едким махорочным дымом, Тымек не спеша встал и с прилипшей к губам цигаркой посмотрел на солнце: до захода оставалось совсем немного времени. Он окинул взглядом поле: должен успеть. Завтра заборонит, разметит, а послезавтра, как просохнет, можно будет сажать. Взяв вожжи, Тымек свистнул лошадям, и те не спеша тронулись. Лемех с легким чавканьем вошел в землю. Тымек побрел за плугом по борозде, возле дороги повернул, взглянул мельком на двух велосипедистов. С такого расстояния рассмотреть их было трудно. Он пошел обратно к лугу, покрикивая на лошадей, и заметил, что те двое стоят возле его поля, видимо, хотят спросить дорогу. Наверное, нездешние.
Он снова пошел за плугом в их направлении, подхлестывая время от времени коня, который отставал.
— Сорока? — спросил один из незнакомцев, когда Тымек приблизился к ним.
Тымек взглянул на мужчину. Он видел его впервые.
— Да, Сорока. А в чем дело? — И побледнел, увидев в руке у того пистолет. — В чем дело? — спросил он тише.
* * *
Долго лежал Тымотеуш Сорока, партизан и солдат, на своем поле. Кровь постепенно впитывалась во влажную землю. Испуганные выстрелами лошади неподвижно стояли невдалеке и терпеливо ждали голоса хозяина. С наступлением темноты они медленно пошли к мосту, таща за собой плуг.