Выздоравливал Зенек трудно. Еще месяца полтора не вставал он с постели, а в хозяйстве, как обычно весной, работы было уйма. С раннего утра все уходили, в поле, а он целыми днями лежал один, передумав обо всем на свете. От того злополучного боя за Друч в памяти у него сохранился лишь момент, когда он вырывал у немца из рук автомат. После этого была полная пустота.
Частенько заглядывал Генек, и они беседовали, вернее, Генек рассказывал, а Зенек жадно ловил каждое слово. Сам он говорить много не мог — слишком уж ослабел. Потом Генек стал приносить ему разные книги. Поначалу он читал Зенеку Крашевского и Сенкевича. Зенек слушал, а когда приятель уходил, сам брал книги и пытался читать.
В конце концов чтение захватило его. Он подолгу размышлял о судьбах героев книг, переживал за них, завидовал им. Он желал бы быть вместе с ними, хотя знал, что это невозможно.
Однажды в солнечный день он услышал стук в дверь. Первым чувством был страх: немцы! Стук повторился настойчивее. Потом в сенях скрипнула дверь, послышались шаги. Ни жив ни мертв он лежал, закрыв глаза и затаив дыхание. Кто-то отворил дверь в комнату. Зенек приоткрыл глаза и увидел Хельку. Она стояла посреди комнаты и внимательно всматривалась в него.
— Не спишь? — спросила она.
— Нет.
— Не слышал, как я стучала?
— Слышал.
— А почему не отозвался?
— Да так… — Волнение ушло, и Зенек сразу почувствовал огромную слабость.
Она села на стул рядом с кроватью и, не отрываясь, неподвижными глазами изучающе глядела на его исхудавшее лицо.
Он также не отводил от нее взгляда. Зачем она пришла, что ей надо.
— Ты один?
— Да.
— Я давно собиралась к тебе. Мне обязательно нужно было тебя увидеть.
Она сказала это таким спокойным и ровным голосом, что он не знал, что ответить.
— Очень было больно?
— Не знаю. Я только недавно пришел в себя.
— А я и не знала, что ты тоже в партизанах.
— Уж давно…
Разговор не клеился. Они испытующе всматривались друг в друга, как бы желая прочесть по лицу что-то такое, чего не выразить словами.
— Что еще скажешь? — прервал он молчание.
— Да нет, ничего. Просто хотелось тебя увидеть, — повторила она.
— Глядеть-то не на что.
— Зенек… — Она комкала в руках платок.
— Что?
— Если я скажу, ты не рассердишься?
— Нет.
— Обещай.
— Обещаю.
— Зенек, я так тоскую по тебе… Не знаю, что со мной происходит, не знаю… Когда я услышала, что тебя ранило… когда говорили, что ты не выживешь… я думала, с ума сойду… жить не хотелось… Не смейся, я правду говорю… бывает, такое найдет… жизни не рада…
Зенек слушал, не прерывая, его лицо не выражало никаких чувств. Он слушал и удивлялся тому, как много общего у них в настроениях.