Ссылаясь на болезнь, на тяжелый путь, на карантин по случаю чумы и т. п., старик просил отсрочить вызов или рассмотреть его дело во Флоренции, но ему ответили, что если он не поторопится выехать, комиссия римской инквизиции и папский медик отправятся за счет обвиняемого во Флоренцию к Галилею и в цепях доставят его в Рим. После некоторых проволочек семидесятилетний Галилей подчинился и еле-еле добрался до Рима, где 22 июня 1633 г. инквизиция заставила великого ученого произнести слова «отречения».
Следует иметь в виду, что акт от 25 февраля 1616 г. запрещал Галилею лишь положительным образом учить системе Коперника, ее защищать или обосновывать, но, как уже отмечено, не запрещал это делать в порядке диспута, как это часто было принято в то время и как он это формально сделал в своей книге. Поэтому инквизиционный процесс, начатый в связи с опубликованием «Диалога», по существу невозможно было обосновать юридически. Инквизиторам это было ясно. Виновными, в худшем случае, должны были оказаться папские цензоры, одобрившие эту большую книгу к напечатанию, а не сам ее автор — Галилей. Ведь осуждение Галилея инквизицией могло иметь место лишь в том случае, если бы ему лично был воспрещен какой бы то ни было способ трактовки коперниковой системы. Но такого специального запрета не существовало. Согласно декрету от 5 марта 1616 г. коперникова теория считалась терпимой в качестве математической гипотезы, и поэтому книга Коперника запрещалась лишь предварительно, до исправления некоторых отдельных мест! Следовательно, с формальной стороны довольно трудно было возвести на Галилея обвинение в непослушании духовной власти, в неподчинении декретам инквизиции.
Но не в формальных обстоятельствах непослушания был для инквизиции и для возглавлявшего ее папы интерес процесса Галилея. Дело шло о разоблачении крайне вредного для церкви содержания галилеевой книги и об осуждении тех, кто придерживается изложенной в этой книге коперниковской ереси. Для достижения этой «душеспасительной» цели инквизиция по своему обыкновению считала, что все средства одинаково хороши. Поэтому она прибегла к подлогу, подделав формулировку акта от 26 февраля (содержавшего предписание, которое Беллармин от имени папы и конгрегации передал Галилею) в таком духе, что осуждение Галилея стало возможным.
В конце концов Галилей под страхом ужасной казни вынужден был во всеуслышание заявить: «От чистого сердца и с непритворной верою отрекаюсь, проклинаю, объявляю ненавистными вышеуказанные заблуждения и ереси и вообще всякую и всякие противные вышеуказанные святой церковью заблуждения и сектантские мнения. Клянусь впредь никогда не говорить и не утверждать ни устно, ни письменно о чем бы то ни было, что может создать против меня подобного рода подозрение; когда же узнаю кого-либо, одержимого ересью или подозрительного в ереси, то обязуюсь донести об этом сему святому судилищу…»