— Воды-ии!.. Воды-ии!..
Никто не отозвался, а утром его увели в жарко натопленную камеру и напялили там тулуп; дюжие парни следили, чтобы Загит не вылез из овчины, — нет, они не били, они лишь прочно держали его за плечи, но узник от жажды и душной истомы до того ослабел, что не сопротивлялся.
«Если это не смерть, то уже преддверие смерти», — сказал себе с жестокой ясностью Загит.
В полдень его, шатающегося, спотыкающегося, повели к следователю. Веселый, чисто выбритый, в строгом черном костюме, Шарипов заохал-запричитал:
— Ай, бедненький, ай-ай, до чего же ты себя довел своим упрямством! Подпиши протокол допроса и напьешься вволю! — Он вынул из шкафа графин с чистой колодезной водою, прозрачной, как детская слеза, и поднес к запавшим глазам Загита. — Подпиши! Подпиши! Подпиши!..
Забыв, кто перед ним стоит, Загит попросил:
— Пи-и-ить!..
— Да пей, сколько влезет в утробу! Пей, пока не лопнешь! — расчувствовался Шарипов. — Но сперва подпиши протокол допроса.
— Не подпишу! — собирая последние душевные силы, отвернулся Загит.
— Хочешь умереть от жажды — умирай! — равнодушно сказал следователь. — А вода-то блестит, как серебряная! — Он налил полный стакан. — Холодная, зубы ломит! Слаще медового нектара! — Шарипов отхлебнул и, кривляясь, пронес стакан перед заострившимся носом Загита.
В беспамятстве, теряя власть над собою, арестант пролепетал:
— Подпишу!
— Давно бы так, кустым! И тебе досталось, и я с тобою, упрямым, измаялся! — взвизгнул от упоения Шарипов, подсовывая Загиту карандаш и написанный лихим почерком военного писаря протокол.
«Что я делаю? Легче убить себя, чем оклеветать Трофимова! Но я уже не могу вынести эти страдания, я теряю разум! Раньше я думал, что страшнее всего смерть, но теперь узнал, что страшнее смерти — жажда!.. Если я подпишу, то умру. Если я не подпишу протокола, все равно умру! Отец, помяни меня в панихидных молитвах! Бедная Назифа, оставляю тебя на произвол судьбы!..»
— Не подпишу! — еле слышно сказал Загит, прощаясь с жизнью.
— А! — рявкнул Шарипов, взъярясь ударил Загита кулаком по голове и при этом локтем столкнул графин со стола. Осколки брызнули во все стороны.
Прохладный запах свежей воды пробудил Загита от забытья, и он, рухнув в лужу, начал жадно, пристанывая, задыхаясь, слизывать животворную влагу. Мерзко ругаясь, Шарипов ухватил Загита за ногу и потащил от стола.
— Надзиратель, сюда! — громко вопил он.
И все же Загит успел слегка утолить жажду и этим продлил свои страдания.
На этот раз палачи его так избили, что следователь испугался: не умер бы…