— Наш человек… — запнувшись, начал Василий Михайлович.
— Кинябай?
— Да, он информатор исключительно добросовестный… Так вот, Кинябай встретится с моим связным вечером. Надо его беречь! Валидовские молодчики следят буквально за всеми.
— Представляю, — поморщился Артем.
— Но у нас и сейчас имеются факты, — продолжал Василий Михайлович. — В волостях, охваченных антисоветским восстанием, были расклеены листовки: «…Красноармейцы — башкиры и татары! Присоединяйтесь к восставшим, боритесь против коммунистов!» Курьеры Башревкома открыто подбивали народ в аулах Уфимской губернии на восстание: «Мы на вашей стороне, смелее действуйте!» А вожаки повстанцев похвалялись: «С нами Валидов-эфенде, он ведет башкирские полки на станцию Чишмы!..» Это все, Федор Андреевич, документально установлено.
Мрачнея, Артем сказал:
— А я-то надеялся, что положение выправилось! Преждевременно… А что сообщают из Кэжэнского кантона? Арестованы зачинщики?
— Все, кроме следователя, на свободе. Председатель кантревкома Сафуан Курбанов клянется, что произошло досадное недоразумение!
— Извивается, подлец! — убежденно оказал Артем. — Ну, слава богу, что Загита Хакимова спасли. Проследите за его лечением! — Василий Михайлович наклонил голову. — Встретимся завтра в обкоме партии. Собирайте дополнительный материал.
Отпустив Василия Михайловича, Артем согнулся над бумагами, но мысли разбегались, путались, и, с досадой бросив карандаш на стол, он откинулся на спинку кресла, потер глаза, покрасневшие от бессонных ночей. Два месяца он в Башкирии, а чего добился? Хотя не было бы его и Самойлова здесь, и наверняка положение было бы еще хуже. Башревком усердно разрушает автономию да еще в Уфимскую губернию бесцеремонно лезет. Еще осенью девятнадцатого года курьеры Башревкома хлынули в башкирские волости, призывали крестьян — башкир и татар — не выполнять наряды Наркомпрода по заготовкам хлеба: это, дескать, не распоряжение Москвы, а затея Уфимского губревкома, желающего разорить башкирские и татарские аулы. Уговаривали крестьян не выходить на рубку, заготовку и сплав леса. В аулах по реке Дёме и около Белебея курьеры убеждали жителей требовать присоединения их волостей к Башкирии: «Там жизнь не такая, как в России: свободная торговля, базары кипят, крестьянам разрешено иметь сколько угодно скота и продавать хлеб по своему усмотрению!..» На всю Башкирскую республику — горстка коммунистов. В Башревкоме, в наркоматах, в кантонах работают, — вернее, тормозят работу, — сынки купцов, кулаков, баев, мулл. Комендант Стерлитамака — бывший колчаковский офицер Фейгель. Вот она, опора националистов.